Мужчина, достойный любви - [37]

Она задержалась на столько, на сколько по­зволил напор очереди.

— Спасибо на добром слове! — И, шагнув вперед, испытала мгновенную панику, когда ра­бочий аттракциона стал застегивать на ней рем­ни. Но Майкл смотрел на нее, и она сумела справиться с собой. Пусть себе любуется, как она спокойна. В принципе он прав, она дьяволь­ски самолюбива, во всяком случае, самолюбия ее хватит на то, чтобы не выказать свой страх. Чу­довищная махина пришла в движение, и она плотно закрыла глаза, молясь про себя и наде­ясь, что эта молитва не будет последней в ее жизни.

— Мне кажется, я слягу, — запинаясь, сказа­ла Элизабет, подавив приступ тошноты. — О Бо­же, почему это земля все еще кружится под но­гами? Ведь я уже выбралась из проклятого ат­тракциона.

Майкл помог ей сесть на лавочку и объяснил с еле заметной улыбкой:

— Это не земля, это голова у тебя идет кру­гом.

Она взглянула на него, хотя перед глазами все плыло, и смутно увидела на губах что-то по­хожее на улыбку, а во взгляде что-то похожее на сожаление. Она хотела закричать на него, обви­няя во всем, что случилось, но не было никаких сил. Вместо этого у нее вдруг возникло желание упасть в его объятия и оставаться в них долго-долго.

—Пошли? Я отведу тебя в отель. Полежишь, пока не почувствуешь себя лучше.

—Не могу, — прошептала она. — Я должна оставаться на ногах. У нас в запасе всего два дня, а надо столько еще сделать.

— Успеется. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы работать. Я не уверен даже, сможешь ли ты идти.

Элизабет, пошатываясь, попыталась встать на ноги, чтобы доказать, что он не прав, но голово­кружение только усилилось, она застонала и, чтобы не потерять равновесие, уцепилась за его свитер.

—Где эти ребята?

—Исчезли, когда ты позеленела и прижала ладонь ко рту.

—Ох, это наводит на размышления. Люди любят тебя только тогда, когда ты в форме, — она свесила голову и закрыла глаза. — А ты, по­чему все еще здесь? — пробормотала она на­столько тихо, что удивилась, когда он расслы­шал.

—Потому что мы друзья. — Он пожал плеча­ми и, не дождавшись ответа, поднял ее лицо так, чтобы она смогла заглянуть ему в глаза. — Меня не так-то легко прогнать, Лайза.

Элизабет хотела улыбнуться и пошутить, но ощутила такую слабость, что промолчала. Нако­нец просто беспомощно качнула головой.

Майкл взглянул на нее с участием.

— Позволь мне отвести тебя в отель, Лайза. Мы пойдем медленно. Только держись за меня, и все будет хорошо!

«За исключением того, что я не желаю ухо­дить», — подумала Элизабет. Но сопротивляться было бессмысленно, поэтому она приняла его помощь и кое-как добралась до отеля.

Оказавшись у себя в номере, Элизабет тяжело опустилась на кровать и постаралась сфокусиро­вать зрение на медной подставке настольной лампы, стоящей на тумбочке возле кровати. Под­ставка поплыла перед глазами, но уже не так сильно. Она почувствовала, что ей стало немного легче. Майкл принес ей стакан воды, и она под­няла на него взгляд.

— Спасибо!

—Не за что. — Он наблюдал, как она сделала большой глоток. — Ну, как?

—Хорошо, но больше не хочу. Желудок не принимает. — Она вернула ему стакан.

— Я тебя понимаю. Это страшный аттракци­он!

— Так ты тоже там был?

— Конечно, был! Не думаешь ли ты, что я позволил бы этим любвеобильным ребятам за­брать тебя без моего сопровождения? А вообще весь грех на мне, секи мою повинную голову. Не следовало заводить тебя.

Элизабет отрицательно покачала головой.

—Это не твоя вина! Я знала, что делала, и старая пословица «Гордыня до добра не доводит» оказалась верной!

—Ну, если бы я не дразнил тебя, ты вряд ли на это решилась бы.

—С ними, может быть, и нет, — согласилась она. — Но все равно мне бы пришлось это сде­лать потом. Чарли бы меня заставил. Меня всег­да укачивало на всем, что крутится, еще с дет­ства. — Она подвинулась на кровати и опустила голову на подушки. — Мои сестры терпеть не могли ходить со мной в разные парки, я наотрез отказывалась садиться на все, что вертится. И, конечно, родители не желали оставлять меня, поэтому сестрам приходилось кататься одним. Я всегда чувствовала себя виноватой, что порчу им удовольствие.

Майкл присел на другой край кровати.

—Родители тоже заставляли тебя чувствовать себя виноватой?

—Они никогда ничего не говорили в откры­тую, но я догадывалась по их взглядам. Я всегда была со странностями. Все в семье любили зем­лянику — у меня от нее аллергия. Все любили плавать на корабле, а у меня морская болезнь. И так всегда! Я старалась подлаживаться под остальных, но ничего из этого не выходило. В конце концов, и пытаться перестала! — Она за­крыла глаза и вздохнула.

—Не думаю, что ты прекратила подлаживать­ся, — тихо сказал Майкл. — По-моему, ты все еще стараешься всем угодить.

Какую-то минуту она не отвечала. Первой ее мыслью было отвергнуть это обвинение. Вто­рой — согласиться, что он частично прав.

— Разве ты не видишь, Лайза? Все, что ты де­лаешь, ты делаешь с мыслью о том, что об этом подумают другие. Лишь время от времени забы­ваешь, кем пытаешься быть, и становишься сама собой, и это для меня самые дорогие мгновенья. Именно тогда я вижу тебя такой, какая ты есть на самом деле, — женщиной, которая меня воз­буждает.