Мужайтесь и вооружайтесь! - [131]
— Посиди, заботник, — благодарно накрыл его руку своей Тырков и, передохнув, продолжал едва слышным голосом: — Я что-то плохо соображаю. Где мы? Где остальные?
Сергушка и рад стараться. Присев рядышком, он заговорщически спросил:
— Как тебя подранили, помнишь? Ну вот. Дальше Еська тебя на скорую руку подлатал. Тут как раз младший воевода Кирила Федоров вернулся. А ты без памяти лежишь. Он пулей вестового к Пожарскому отправил. Так-де и так. Жду-де распоряжений. Князь его на твое место тут же и поставил, а тебя велел сюда с великим бережением перенести. После де́ла у Крымского брода Кузьма Минин к тебе дюже ласковый. Сам проведать пришел, но ты сильно плох был, даже глаза не открыл… А тут хорошо. Тишина. Покой.
— Тут — это где?
— В Воздвиженском монастыре, где же еще? — удивился его непонятливости Сергушка. — Отсюда до Кремля рукой подать. Вот какой тебе почет, Василей Фомич. Будто боярину. Теперь я у тебя навроде келейника. У-у-у-еее! Монахи-то воздвиженские сами тебя взялись целить. А Еське Талаеву обидно: чем он хуже? Так прямо им и заявил: болезнь-де сама скажет, чего она хочет и кого слушаться будет. Ясное дело, Еську. У него одно правило: кроме смерти, ото всего лечить. Монахи здешние Еське никакой не указ. Он тебя на свой лад целить и перевязывать прибегает. Такой человек, хоть и попал к нам из разбойных воропаев…
Тырков слушал Сергушку не перебивая. Пусть выговорится. Что надо, он и сам из его речи выберет. Да и не до разговоров ему пока. Голова кружится, а в теле такая слабость, что даже на улыбку сил нет.
— Опять же сказать, не с одним Еськой такое превращение вышло, — ободренный молчаливым вниманием Тыркова, возбудился Сергушка. — И-и-и-и! Сплошь и рядом! Но ежели подумать, от ляхов тоже польза есть. Через них народ объединяться стал, силу свою почувствовал, согласие. Кто кем раньше был, на лбу не написано. Зато видно, каков каждый из себя сейчас. Нашу дружину взять. У-у-у-еее! В дорогу из Тобольского города все разные пошли, а ныне поглядеть — совсем другие люди. Оно, конечно, твоими заботами, но не только. Долг-то у нас на всех един: уберечь, что отцы дали. Без корня и полынь не растет. Оттого на пошибаниях с Ходкеевым войском никто из наших не сплоховал. И не сплохуем! Вот те крест!
Тут Сергушка размашисто перекрестился и доверительно вспомнил:
— Когда я еще мальцом был, тятька мне иной раз ухи долонями зажмет, вздымет за голову повыше и спрашивает: Москву видишь? Да как ее не увидеть, если я на шее, как куренок, болтаюсь? Вижу, говорю. С тех пор я к Москве двояко настроен. С одной стороны знаю, что это царь-град. Тут все, кроме птичьего молока, есть. Как в сказке. Кто в Москве не бывал, красоты не видал. Но зачем же за ухи-то вздымать? Ныне вот она, эта Москва. На себя не похожа. Осталось в Кремле побывать, на государское место да на Китай-город своими глазами глянуть… Одного в толк не могу взять, откуда тут китаи взялись? Слыхал я, что они где-то за Сибирью гнездятся. А?
— Мне сперва тоже в удивление было, — борясь с накатившей слабостью, признался Тырков. — Знающие люди это название от степняков ведут. Китай у тех вроде как внутренняя крепость.
— Чудно́, — вздохнул Сергушка. — Названия вокруг все какие-то нерусские: Арбат, Ордынка, Китай. Моя б воля, я бы их все враз поменял. Китай-город, к примеру, Купецким посадом нарек. Чем плохо? Нынче Москва, слава богу, не под степняками стоит. Что было, то сплыло. Этак и ляхи захотят своих названий вперед напшекать. Им только волю дай… Недолго уже косматым гостевать осталось. Одни говорят, мы-де их к новому году [101] из Кремля повыкинем, другие — когда зима ляжет. А ты как себе думаешь?
В ответ Тырков только носом засопел.
Глянул на него Сергушка, а глаза у воеводы закрыты, на обожженную щеку прядь начавших седеть волос свесилась.
— Умаялся, родимый, — заботливо поправил их Сергушка. — Почивай на здоровье. Сон лучше всякого целебного снадобья. А про ляхов я к слову спросил. На мой глаз, с ними еще много мороки будет. Вот встанешь на ноги, тогда и поглядим, сколько они еще продержатся. Болезнь спеху не любит…
Тырков встал на ноги лишь ко дню Покрова Пресвятой Богородицы [102]. Поначалу его раны затягивались быстро, но потом воспалились, язвами пошли. Еська Талаев несколько мазей переменил, прежде чем Тырков вновь пошел на поправку.
За это время не было дня, чтобы кто-нибудь из сибирской дружины к нему не наведался. Чаще других Кирила Федоров, Харлам Грищаков, Тренька Вершинин, Федька Глотов, близнецы Игнашка и Карпушка Куроеды ну и, конечно, ермачата, такие разные обличием и повадками, но такие единодушные, а с ними Федор Пожарский. Каждый непременно гостинец несет. Один — корзину ягод или яблок, другой — сотовый мед или пастилу из овощей, третий — лососину, завезенную торговым путем из Карелы, а Игнашка с Карпушкой — непременно курятину, испеченную на вертеле или вареную в рассоле. Зря, что ли, всю их родову Куроедами кличут?
На Москве голодно, а у Тыркова в келье всего вдосталь. Вот он и старается своих доброхотов ответно угостить — чем Бог послал. А сам о том, о другом их расспрашивает. Он — воевода. Ему знать положено, что в низах происходит. А о том, что в верхах делается, ему Кузьма Минин, Павел Хмелевский, Исак Погожий и другие начальные люди, навестившие его, рассказали. Так что Тырков за время излечения от текущей жизни не только не отстал, но еще глубже в нее окунулся, стал замечать то, чего раньше в спешке не замечал. У него появилось время для раздумий, сопоставлений и более широкого видения постоянно меняющихся событий.
Свой творческий путь сибирский писатель Сергей Заплавный начал как поэт. Он автор ряда поэтических сборников. Затем увидели свет его прозаические книги «Марейка», «Музыкальная зажигалка». «Земля с надеждой», «Узоры», «Чистая работа». Двумя массовыми изданиями вышло документально — художественное повествование «Рассказы о Томске», обращенное к истории Сибири.Новая повесть С. Заплавного посвящена одному из организаторов Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» — Петру Запорожцу. Трагически короткая, но яркая жизнь этого незаурядного человека тесно связана с судьбами В. И. Ленина, Г. М. Кржижановского.
Новый роман Сергея Заплавного «Клятва Тояна» обращен к истории Сибири, России. В нем рассказывается о рождении Томска, которое пришлось на времена первой русской Смуты, удивительно напоминающей события сегодняшних дней.
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
Роман основан на реальной судьбе бойца Красной армии. Через раскаленные задонские степи фашистские танки рвутся к Сталинграду. На их пути практически нет регулярных частей Красной армии, только разрозненные подразделения без артиллерии и боеприпасов, без воды и продовольствия. Немцы сметают их почти походя, но все-таки каждый бой замедляет темп продвижения. Посреди этого кровавого водоворота красноармеец Павел Смолин, скромный советский парень, призванный в армию из тихой провинциальной Самары, пытается честно исполнить свой солдатский долг. Сможет ли Павел выжить в страшной мясорубке, где ежесекундно рвутся сотни тяжелых снарядов и мин, где беспрерывно атакуют танки и самолеты врага, где решается судьба Сталинграда и всей нашей Родины?
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Август 1917 года, мятеж генерала Корнилова удался. История пошла по новому пути. Верховный правитель России генерал Лавр Петрович Корнилов собрал вокруг себя истинных патриотов, таких, как Слащев, Кутепов, Деникин, а также Сталин, Дзержинский, Камо… И Россия не упала в анархию, удержала фронт, и вот уже проливы и Константинополь под рукой России. Но и германский гений не дремлет, и новое немецкое оружие стирает с лица земли Лондон и Париж. Война разгорается с новой силой и на суше, и на море, и в воздухе.
Черчилль поздно понял, что главная его ошибка заключалась в оказании поддержки Корнилову в его мятеже против Керенского. Но битва за Европу еще только начинается, и британскому бульдогу предстоит сделать многое, чтобы укротить русского медведя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русь начала XVI века. Идет жестокая борьба за присоединение к Москве Пскова и Рязани, не утихает война с Речью Посполитой. Суров к усобникам великий князь Московский Василий III, и нет у него жалости ни к боярам, ни к жене Соломонии — в монастырь отправит ее. Станет его женой молодая Елена Глинская — будущая мать царя Ивана Грозного…Блестящий и пронзительный в своей правдивости роман от мастера исторического жанра!