Мужайтесь и вооружайтесь! - [129]
Но Сергушку Шемелина и Федьку Глотова просто так не повалишь. На одном из подворий Большой Ордынки они заняли для остатков засадного полка сарай, где прежде хранилась мякина и другой мелкий корм для скота. Невесть где попрятавшиеся хозяева усадьбы держали в нем домашний скарб, перенесенный из полусгоревшей избы, в том числе несколько лавок. Будто нарочно мякинник под спальные места ополченцам приспособили.
Обойдя темную клеть с огнищем в руке, Тырков велел уложить на лавки раненых, а под лавки и возле них — сколько вместится ратников. Остальных разместил во дворе под стенами сарая. Наказал далеко не разбредаться. Мало ли что может случиться? Еще и караульщиков, как обычно, на походе выставил.
— Нынче бы они нам и вовсе ни к чему, — укладываясь кто где, переговаривались дружинники. — Мы же-ть такого страху ляхам задали, что они теперь не скоро сунутся. Пощипали воронам перья — приятно вспомнить.
— Василею Фомичу видней, — тотчас нашелся у Тыркова заступник. — Порядок дела не портит. На свете всяко бывает, — тут он помолчал, покашлял, а затем со смешком добавил: — И то бывает, что ничего не бывает…
Сын князя Пожарского Федор остался с засадниками на Ордынке. Сибирскую дружину в боях у Неглинной изрядно повыбило, а ермачат вместе с княжичем Бог хранил. Если и ранены иные из них, то легко, терпимо. А Федор так и вовсе ссадинами отделался.
Спать в сарае он отказался: где ермачата, там и ему быть пристало. Всего за несколько дней они такими вместниками стали, будто с малых лет в товарищах росли. К тому же мякинник закисшей лузгой, отвейками зерна и еще какой-то вонькостью до основания пропах, а под высокими звездами уходящего августа дышалось легко и спокойно. От земли холодом тянет, кафтан еще от купания в Москве-реке не просох, зато на душе тепло.
Засыпая, Федор думал: «Верно земцы пошучивают: хорош-де Ходкевич складом, да не крепок задом; много хвалился, да быстро отступился. Так теперь и со Струсем будет. Недолго ему в Москве с седьмочисленными боярами сидеть осталось. Скоро и с кремлевских ляхов вороньи перья полетят. С батюшкой моим шутки плохи. Будут знать, кто такие Пожарские…».
А у Тыркова другое на уме. Он мысленно стал живых и мертвых пересчитывать. Ведь ему прежде всего за них перед родными придется ответ держать. Считал, считал, пока о зятя своего Микешу Вестимова не запнулся. Мертвые с поля боя не ходят, а Микеша встал и пошел. Откуда в нем только силы взялись? Весь кровью истек. Хорошо, раны неглубокими оказались. Лекарь из Егожихи Еська Талаев, взятый в дружину у Завозни на Каме, обещал его вскоре на ноги поставить. Без запевалы и песня не поется.
Представив, как они с Микешей и другими тоболяками да томичами под победную песню домой возвращаются, Тырков задремал на подстилке из соломы, которую раздобыл для него Сергушка Шемелин. Неподалеку своим десятком расположились ермачата. А Кирилу Федорова Тырков отпустил с братом Иванцем-Феодоритом в стане келаря Авраамия ночь провести.
Уже под утро приятные поначалу сновидения сменились тревожными. Откуда-то издали вдруг нахлынули звуки рукопашной схватки. Они становились все явственней, все громче, пока не приблизились вплотную.
Тырков открыл глаза. И во́время! Рядом с собой в утреннем свете он увидел лицо польского жолнера и занесенную для удара карабелю. В следующий миг он отбросил его сомкнутыми ногами и, вскочив с необычайной для своего громоздкого тела резвостью, полоснул обидчика саблей.
Оглядевшись, Тырков сходу оценил обстановку. По двору рассыпалось десятка два польских копейщиков и гайдуков. Стараясь не шуметь, они рубили и кололи уснувших мертвецким сном дружинников. Скорее всего это один из недобитых отрядов Ходкевича. С вечера он укрылся где-то на замоскворецких задворках, чтобы поутру мимо утомленных ожесточенными боями ополченцев ускользнуть за земляной вал Скородома. Караульщиков ляхи сняли бесшумно. Могли бы мимо спокойно пройти, так нет же, решили напоследок свою удаль показать, уходя, погромче дверью хлопнуть.
— Отсечь ворота! — заметив неподалеку Афанасия Черкасова, распорядился Тырков. — Живыми ляхов не выпускать!
А ермачата уже и сами сообразили, что делать. Вместе с ними бросился к воротам и Федор Пожарский.
— Се́ргиев! — подражая отцу, срывающимся голосом закричал он.
— Се́ргиев! Се́ргиев! — с готовностью подхватили ермачата.
В это время конный рейтар, свесившись до земли, выхватил из костерка дозорщиков самую большую головешку и ловко зашвырнул в открытые настежь ворота мякинника. Внутри полыхнуло. Из сарая начали выскакивать ополченцы, иные из них в горящей одежде.
Чертыхаясь, Тырков кинулся наперерез рейтару и саблей вышиб его из седла. Затем вбежал в заполыхавший местами сарай.
Лавка, доставшаяся Микеше Вестимову, находилась в дальнем углу. Именно там пламя вскинулось выше и гуще всего. Разыскав Микешу, Тырков подхватил его на руки. Но тут на спину ему обрушился огненный ком. Кольчужку Тырков на ночь снял, чтобы дать отдохнуть утиснутому в длиннополый байдан телу, а мокрый кафтан сменил на сухой охабень. Вот и стал легкой добычей набирающего силу огня.
Новый роман Сергея Заплавного «Клятва Тояна» обращен к истории Сибири, России. В нем рассказывается о рождении Томска, которое пришлось на времена первой русской Смуты, удивительно напоминающей события сегодняшних дней.
Свой творческий путь сибирский писатель Сергей Заплавный начал как поэт. Он автор ряда поэтических сборников. Затем увидели свет его прозаические книги «Марейка», «Музыкальная зажигалка». «Земля с надеждой», «Узоры», «Чистая работа». Двумя массовыми изданиями вышло документально — художественное повествование «Рассказы о Томске», обращенное к истории Сибири.Новая повесть С. Заплавного посвящена одному из организаторов Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» — Петру Запорожцу. Трагически короткая, но яркая жизнь этого незаурядного человека тесно связана с судьбами В. И. Ленина, Г. М. Кржижановского.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Благодаря мужеству и решительности капитана Покровского, командира одного из блокированных на подступах к столице воинских эшелонов, батальонам Корнилова удается прорваться к столице и низложить Временное правительство Керенского. Став Верховным правителем России, генерал Корнилов сумел остановить разложение армии и стабилизировать положение на фронтах. Впереди отражение попытки немцев высадить десант в Моонзунде и разгром противника на Кавказе, а у флота цель – Босфор и Стамбул.
Черчилль поздно понял, что главная его ошибка заключалась в оказании поддержки Корнилову в его мятеже против Керенского. Но битва за Европу еще только начинается, и британскому бульдогу предстоит сделать многое, чтобы укротить русского медведя.
Август 1917 года, мятеж генерала Корнилова удался. История пошла по новому пути. Верховный правитель России генерал Лавр Петрович Корнилов собрал вокруг себя истинных патриотов, таких, как Слащев, Кутепов, Деникин, а также Сталин, Дзержинский, Камо… И Россия не упала в анархию, удержала фронт, и вот уже проливы и Константинополь под рукой России. Но и германский гений не дремлет, и новое немецкое оружие стирает с лица земли Лондон и Париж. Война разгорается с новой силой и на суше, и на море, и в воздухе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.