Муж, труп, май - [51]

Сотрудник органов в ужасе осмотрел гостиную, в которую прошел вслед за мной.

– Сюзанна, вы вообще не убираетесь? – не смогла удержаться от вопроса я.

– К приезду Виктора убираюсь, – пожала плечами Сюзанна.

– И сколько времени занимает уборка?

– А я больше не убираюсь! Больше мне не нужно. Витька на мне не женится, так зачем убирать? И вообще еще Мэрилин Монро говорила, что ничто не волнует так, как мнимый беспорядок в женской спальне.

– Так то мнимый, – заметила я. В данном случае я использовала бы совсем другое прилагательное.

– Пойдемте в спальню, – как раз позвала Сюзанна.

Я, кстати, невольно бросила взгляд ей между ног. Она была в халатике, который все время распахивался, и под ним просматривалось роскошное нижнее белье, вероятно, оцениваемое в среднестатистическую зарплату. Одним словом, там все было так, как должно быть у женщины.

– Мы отдыхали на диване, – добавила Кристина.

В спальне было не лучше, чем в гостиной, хотя разложенный огромный диван все-таки был очищен от одежды и остатков еды. Но на прикроватной тумбочке стояли два бокала, а на полу рядом – батарея из пяти бутылок. Неужели они все это сейчас выпили? Или это с нескольких раз? Виски девчонки вроде бы не пьют…

Кристина с Сюзанной завалились на диван, взяли в руки бокалы и чокнулись. Еще в прихожей я скинула куртку и сапоги (тапочки имелись), моему примеру последовал Леонид как-там-его, правда, обувь не снимал. Сотрудник органов с ошарашенным видом посмотрел на меня.

– Давайте поищем, где здесь можно присесть.

– Сюда, – Кристина похлопала по дивану, как хлопают собаке.

– В кухне есть табуретки, – крикнула Сюзанна.

Леонид как-там-его повернулся в направлении кухни. Я решила проследовать за ним, чтобы его не хватил удар. Я предполагала, что в кухне может быть еще более ужасно, чем в комнатах. И вообще мне хотелось для начала поговорить с ним с глазу на глаз. Да и что могут сказать эти две красотки? Они же сейчас неадекватны.

В кухне на самом деле было ужасно. В мойке высилась гора немытой посуды. Немытая посуда стояла и на обеденном столе, и на разделочном. Плиту, как мне показалось, не мыли никогда…

– Как можно жить в этом свинарнике? – повернулся ко мне Леонид как-там-его.

Я пожала плечами.

– Вы здесь не убираете?

– Слава богу, нет.

– А вторая?

– Вообще-то в ее доме ничего подобного нет. Вещи разбрасывает, в смысле бросает там, где мерила, но чтоб такое… Нет. И там муж. Дом – его.

– А…

– Что случилось?

– Давайте куда-нибудь присядем.

Мужик осмотрелся по сторонам и скривился. Я раскрыла один шкафчик, другой, нашла бумажные полотенца, оторвала по куску и постелила на табуретки. Теперь можно было садиться. Я вопросительно посмотрела на Леонида, отчество которого не запомнила. Да и какое отчество?

– Вы хорошо знаете Сильву Витальевну Брезинскую?

Я не знала, что она Витальевна и что Брезинская, но настоящее имя при мне упоминал Петр Васильевич.

– Лучшая подруга жены моего работодателя. Вижу регулярно. Не могу сказать, что дружу с ней. Сами понимаете.

– Вы знаете, что она сдает квартиру американской семейной паре, Майклу и Кэтрин Джонсон?

– Что сдает – знаю, что американцам – знаю, фамилии слышу впервые. Они меня никогда не интересовали. А что, это запрещено?

– Нет. И договор оформлен официально, и Сильва Витальевна исправно платит налоги, – Леонид улыбнулся. – И квартира ею унаследована от бывшего мужа. Все законно. Все документы оформлены правильно.

– Да что случилось-то?

– Сегодня Кэтрин Джонсон выбросилась из окна. Той самой квартиры, которая принадлежит Сильве Витальевне.

– Так. А Сюзанна-то здесь при чем? – Я пояснила, что Сильва себя именует Сюзанной, и мне так привычнее ее называть. Но я на самом деле не понимала, какое отношение Сюзанна может иметь к самоубийству американки.

– Положено все проверять, – сказал Леонид.

А я подумала, что Леонид-то, наверное, представляет не МВД, а ту же структуру, в которой служил Петр Васильевич. Я ведь не особо вглядывалась в текст удостоверения. А тут иностранцы – зона ответственности ФСБ.

– Вы не знаете, как часто она общалась с Джонсонами?

– Понятия не имею. Но это сейчас выясним.

Из спальни тем временем донесся звон бокалов и девичий смех.

– Эта Кэтрин Джонсон хоть записку оставила? – спросила я у Леонида. – Или есть подозрения, что не суицид?

– Суицид. И записка есть. Мужу. Прощения у него просит, только не пишет, за что.

– Странно, что американка из окна прыгнула, – заметила я. – Или психопатка?

Леонид как-там-его пожал плечами.

– Что вы можете сказать об образе жизни Сильвы Витальевны? – спросил он.

Я рассказала, что в последнее время волнует Сюзанну. У нее мужик, можно сказать, на крючке, и ей явно не до американцев. Хотя она только что сказала, что Виктор на ней не женится… Может, поругались?

– А сегодня где она была, вы не знаете?

Я пояснила, сколько спят подружки, Леонид закатил глаза, потом я сказала, что Кристина поехала к подружке, а результат встречи Леонид видел собственными глазами. Интересно, они горе заливали из-за отказа Виктора жениться на Сюзанне или, наоборот, отмечали начало нового этапа в ее жизни? Она же сейчас должна броситься на поиски нового спонсора.