Муж поневоле - [17]

Буквально на третьем шаге бегущего воина поразило первое проклятье, заставив зашататься словно пьяного. Следом — второе, Мерзему даже показалось, что на миг он увидел вспыхнувшее в воздухе плетение. А после невезучий янычар, так и не остановившись, влетел в третье. И вот этого уже оказалось слишком много для человеческого тела. Маг почувствовал всплеск магического эха, рождённого вошедшими в резонанс заклятьями, и янычар, вспухнув словно шарик, внезапно лопнул и растёкся по полу зеленоватой дурно пахнущей жижей, тут же запузырившейся и зашипевшей на мраморных плитах.

За спиной послышался глухой ропот, мигом стихший, стоило мастеру огня недовольно оглянуться.

Помолчав пару секунд, мужчина произнёс:

— Скорее всего, все ловушки уже сняты. Коридор должен быть безопасен.

— Фархат, — снова приказал сотник, направляя следующего янычара.

Но и второму удалось сделать лишь несколько осторожных шагов, а далее казавшийся незыблемым камень превратился в песок, утаскивая истошно завопившего воина куда-то вниз.

Скрипнув зубами от злости, Мерзем прошептал одними губами короткую формулу, и из двух выставленных вперёд ладоней с гулом рвануло, закручиваясь, жаркое пламя, жадно облизавшее пол, стены и потолок коридора, заставляя те покрыться копотью и задымить.

Висевшие на стене ковры сожрало за доли секунды, потолочные балки обуглило, а когда маг влил дополнительные силы в заклинание, то и камень стен, раскалившись до красноты, стал медленно оплывать словно свечной воск.

Наконец, решив, что этого хватит и привязка проклятий уничтожена, он кивнул сотнику, что, спасаясь от магического пламени, вместе с янычарами отодвинулся на десяток шагов назад, и объявил, чуть тряхнув кистями рук:

— Всё, как остынет, можно идти.

— Благодарю, ага, — поклонился опытный служака.

Ждать пришлось почти полчаса, но после них по пошедшему буграми и трещинами камню уже можно было ступать, и проверив коридор, султанская гвардия вновь рванула вперёд.

А ещё через полчаса мастер огня только и мог, что крыть последними словами и колдуна, и дворец, и чёртову магию проклятий, с которой возможно было бороться лишь выжигая всё подряд до потери физической крепости, тем самым разрушая структуру привязки заклинаний.

Все комнаты и все коридоры оказались буквально напичканы всевозможными проклятиями, по сути, то была одна большая ловушка, в которую они так неосмотрительно вляпались.

Однако назад дороги не было, не могли янычары отступить. Любым путём, ценой любых потерь, но колдуна требовалось найти и казнить. Как того пожелал султан Сарумян.

Людские резервы таяли с пугающей быстротой, и в покои госпожи они ворвались всего вдесятером, почерневшие от копоти, провонявшие дымом, полные злости и ярости, и всё для того, чтобы понять, что помещения девственно пусты, а колдуна и след простыл.

И тут Мерзем сделал страшнейшую ошибку — обогнал своих собственных солдат. Когда его рука коснулась балдахина кровати, срывая тот в порыве бешенства, дабы выместить гнев хоть на чём-то, как внезапно со слышимым лишь ему одному звоном лопнула в воздухе струна заклятья, и маг с ужасом почувствовал, как теряет контроль над собственным телом. Он зашатался, как кое-кто из солдат до этого, зрение расплылось, теряя фокусировку, мышцы расслабились. Мерзем ощутил побежавшую по ноге струйку мочи, а затем его собственная магия вырвалась наружу.

Мастер огня буквально взорвался, испепеляя ближайших янычар, заставляя защитные амулеты вспыхнуть и почти мгновенно потухнуть, чернея и трескаясь.

А дальше огненный шторм стал расти и шириться, закручиваясь вокруг ставшего эпицентром мага, выжившие же сотник и пара солдат, бросив всё, сломя голову кинулись к выходу.

Это был полный провал.

Когда контроль наконец вернулся к Мерзему, от дворца любимой дочери султана не осталось почти ничего. Досуха выдоенный вырвавшейся на свободу магией резерв мастера огня не оставил камня на камне, испепелив до основания немаленькое здание, и выбирался наружу абсолютно голый, оставшийся совершенно без одежды, также пожранной огнём, маг из глубокой воронки с оплавленными стеклянными краями. Тело его жирно и густо покрывали сажа и копоть, и в первый момент, когда в вечерних сумерках буквально из-под земли показалась чёрная рука, немногие оставшиеся невредимыми солдаты, не говоря уже о местных бостанджи, и вовсе давших зарок больше к проклятому месту не приближаться, истово взмолились всем известным богам, моля о снисхождении.

Узнали уважаемого Мерзема-ага не сразу, и тому целых десять минут пришлось приводить солдат в чувство, пока наконец они, дрожа и запинаясь на ходу, не отвели его к разбитому в отдалении лагерю.

Кое-как отмывшись и устало упав на кровать в собственном шатре, мастер огня прислушался к сосущему чувству внутри и, мысленно вздохнув, понял, что творить магию сможет теперь не скоро, никак не раньше следующей седьмицы, после чего, посмотрев на подрагивающие руки, хриплым голосом велел найти кого-нибудь обученного грамоте и письму.

Пора было писать отчет султану и готовиться к поискам беглого колдуна.

— От Мерзема-ага ещё никто не уходил, — с угрозой в голосе пробормотал маг, но всплеск эмоций съел последние силы, и он рухнул на кровать, в изнеможении прикрыв глаза.