Муж любовницы моего мужа - [46]

— Спасибо, Кирилл.

— За что?

— За то, что возишься со мной. За твою доброту.

— Маша, ты знаешь, как я к тебе отношусь.

Я ничего не ответила. Он признавался мне в любви, но я не верила, что это Настоящее Чувство, а не острое физическое влечение, которое пройдёт, если его удовлетворить. После нынешней ночи его любовь может поувянуть — просто потому, что я перестану быть для него запретным плодом. Говоря словами Зои, его перестанет от меня «крыть». Он натрахается со мной вдоволь, и его попустит. Эта мысль причиняла боль — правильную такую, заслуженную боль. Я со смирением её принимала.

— Сделай для меня ещё кое-что, пожалуйста, — попросила я.

— Всё что угодно.

— Спровоцируй его.

Голубой взгляд потемнел, черты лица стали жёсткими.

— Ты понимаешь, о чём ты меня просишь? — спросил Кирилл.

— Я должна точно знать, — я положила ладонь на его плечо. — Одного взгляда мало, ты прав. Мне нужны стопроцентные доказательства.

По отношению к Диме это было жестоко и подло, и мы оба это осознавали. Но как иначе я могла прояснить этот вопрос? Дима не признается добровольно. Не факт даже, что он сам понимает свои чувства, куда уж тут признаваться?

— Хорошо, — сказал Кирилл, поднимая меня с бортика ванны и завязывая пояс на халате в тугой узел. — Ты хочешь, чтобы я сделал это при тебе или нам уйти в другой номер?

— При мне. Не хочу никаких сомнений.

Кирилл кивнул, надел купальный халат, и мы вышли из ванной комнаты.

— Что-то вы там задержались! — прокомментировал весёлый Димка. — Целовались, что ли?

— Нет, — ответила я.

Кажется, Дима выпил коньяка, пока нас не было. А ещё он обвязался простынёй и стал похож на древнего римлянина в тоге. Ему шёл этот наряд.

Я села в кресло около журнального столика, а Кирилл плюхнулся на диван рядом с Димкой. Совсем близко. Их колени соприкоснулись. Обычно малознакомые мужчины садятся подальше друг от друга, хотя можно ли считать малознакомыми мужчин, дважды побывавших в одной постели? И… в одной женщине? Вернее, в двух.

Сердце колотилось от волнения. Я не знала, как Кирилл собирался реализовать свою задумку. Мне было страшно.

Заметив, что я нервничаю, Кирилл налил мне капельку коньяка и подвинул тарелку с пирожными:

— Выпей, — посоветовал он таким убедительным тоном, что я сразу же и опрокинула в себя рюмку.

Жар растёкся по горлу и желудку. Закусила шоколадным эклером. Так лучше, чем сидеть с трясущимися руками. Диме Кирилл тоже налил коньяка — полный бокал. А сам отсалютовал чашечкой остывшего кофе:

— За секс!

Димка хмыкнул и добавил:

— За хороший секс!

— А что для тебя хороший секс? — спросил Кирилл, когда Дима отпил половину коньяка.

— Ну это сложный вопрос. Так сходу и не ответишь.

Кирилл оторвал от грозди большую чёрную виноградину и протянул Диме. Тот хотел взять её руками, но Кирилл покачал головой и поднёс к губам. Выглядело это диковато. Дима чуть смутился, глянул на меня, на Кирилла, но взял таки ягоду губами. Прожевал и сказал:

— Перефразируя известную цитату, скажу, что хороший секс — это не тот, который у тебя был, а тот, который запомнился.

— И сколько у тебя было запоминающихся сексов?

Дима покраснел и взглянул на меня с виноватым видом:

— Думаю, сегодняшняя ночь однозначно запомнится.

— А ещё? — допытывался Кирилл с лёгкой улыбкой, вновь разливая коньяк.

Мы с Димой выпили — я чуть пригубила, а он сделал несколько больших глотков.

— А ещё у нас с Машей был прекрасный медовый месяц, — ответил он. — Мы ездили в Крым, было здорово…

— И всё?

— Ну, первый раз тоже очень запомнился… — ответил Дима после размышления.

— Первый раз с женщиной? — уточнил Кирилл.

— В смысле?

— Не притворяйся, что ты не понял.

— Я не понял.

— Дима, мы живём в двадцать первом веке в самом толерантном городе России. Мы только что занимались сексом втроём в гостинице, куда Есенин приводил своих любовников. И ты хочешь сказать, что не понимаешь мой вопрос?

Кирилл по-американски положил ногу на ногу, халат разошёлся, обнажая крупный спокойный член. Волосы в паху были коротко подстрижены, поэтому он казался ещё больше. Димка совсем смутился. Кирилл закинул руку на спинку дивана, как бы обнимая моего мужа.

— Он любил женщин, — пробормотал Дима. — Есенин. Он был женат.

— Да, раз пять или шесть. Кому и когда это мешало?

Дима нервно облизнул сухие губы. Он выглядел то ли в хлам пьяным (во что я не верила, учитывая не такое уж большое количество выпитого), то ли вконец дезориентированным.

— У меня никогда ничего не было… — он остановился и понизил голос до едва различимого шёпота: — с мужчинами.

— Но ты бы хотел? — продолжал давить Кирилл.

Дима затравленно обернулся на меня. Мне хотелось остановить эту пытку, это истязание младенцев, но я знала, что всю жизнь буду возвращаться к этому моменту. Я должна узнать правду, иначе сойду с ума.

— Ты так говоришь, как будто сам не против.

— Так я не против, — сказал Кирилл и ободряюще подмигнул Диме.

Мол, будь смелее, ничего не бойся, у нас тут секс в развратном городе, и даже Есенин спал с мужиками. Прямо здесь, в соседнем номере.

— А как же… Маша?

— Спроси её сам, — посоветовал Кирилл.

Дима снова на меня посмотрел. С затаённой надеждой, что я нормально восприму ситуацию, со страхом, что начну насмехаться и оскорблять его, с ужасом, что это вообще происходило между нами троими. Он был в сильнейшем эмоциональном шоке. Я тоже. Кирилл единственный сохранял хладнокровие, отыгрывая роль соблазнителя мальчиков. Лишь по ходящим желвакам можно было догадаться, как трудно она ему давалась. Его поза, показательно откровенная и расслабленная, на самом деле говорила о собранности и готовности к действию. Как у бойца перед схваткой.