Муж для княжны Волконской - [18]

— Вызывали, Андрей Петрович? Волконский, который ходил взад-вперед по кабинету, резко остановился:

— Арнольд Борисович, как вы объясните свое поведение? Дьяков сделал три шага по ковровой дорожке, остановился, не доходя до массивного стола градоначальника. .По ту сторону располагающе смотрится легкое кресло, но сам Волконский стоит, глаза мечут молнии, и Дьяков тоже стоял, выражая всем своим видом недоумение и неизменную верность и покорность князю.

— Простите, Андрей Петрович, — взмолился он, — я не совсем понял, что вы имеете в виду.

— Мне доложили, хотя с большим опозданием, что у вас была безобразная драка с каким-то бродячим купчишкой! Меня не интересуют и не касаются ваши увлечения английским боксом, хотя человек вашего ума мог бы… В том грязном инциденте упоминалось имя моей дочери! Дьяков вздохнул, его голова упала на грудь. Прерывающимся голосом он сказал:

— Это было. Я не знал как поступить. Этот пьяный купчишка, как вы точно изво-

лили выразиться, заявлял во всеуслышание, что женится на вашей дочери. Когда говорил о ней, делал весьма недвусмысленные жесты. Толпа таких же пьяных и грязных бродяг злорадно хохотала. Волконский, задыхаясь от гнева, спросил:

— Вы это точно знаете? Дьяков потупил взгляд:

— Точно. Я понимаю, недостойно было мне, дворянину. Я не выдержал, проучил мерзавца. По-мужицки, кулаками. Не на дуэль же вызывать! Другого эти скоты не понимают. Волконский сорвался с места, заходил взад-вперед. Дьяков стоял в почтительной позе, чуть наклонившись, не отрывая преданного взгляда от градоначальника. Волконский искоса поглядывал на быко– образного атлета, который сгибался под весом мускулов. Предан, как английский бульдог, силен, как медведь, в то же время быстр, как молния. Такой если проучит, то проучит.

— Этот торговец в городе бывает часто?

— Купец Васильев отпускает ему товар. Тоже темная личность, надо навести о нем справки. Волконский отмахнулся, нахмурился:

— Это лишнее. Я хочу лишь, чтобы имя моей дочери не упоминалось в связи с этим торгашом. Дьяков развел руками, поклонился, пряча блеск в глазах.

— Пьянство и похоть заставляют забыть о многом. Этот торгаш не то отбил в пьяной драке, не то выиграл в карты у китаез молоденькую гилячку, совсем ребенка! В лесу услаждает похоть ею, когда приезжает в город, здесь ищет новые, простите, объекты. Похоть играет, водка, разгул… Ваша дочь показалась ему подходящей… Волконский так побледнел, что Дьяков испугался за князя:

— Ради Бога, не берите так близко к сердцу.

— Когда этот мерзавец появится в городе, арестуйте его! Пусть Батраков посадит его в холодную. За дебош, за оскорбление. Нет, имя моей дочери не упоминать. За дебош, драку. Пусть узнает, что в городе правит закон.

— Хорошо, — быстро согласился Дьяков. — Все уладим, и купчишку изгоним. Он спит с инородцами, то есть с женами гиляков, у них такой обычай угождать гостю. Гиляки, как вы знаете, народ вымирающий, весь в плохих, заразных болезнях, не к обеду будь сказано. Беда не в том, что купчишка спит с их бабами, а может принести заразу в наш православный город. Когда я увидел его вчера с вашей дочерью…

— Что-о! — взревел Волконский. Дьяков молитвенно сложил руки, сделал осторожненький шаг вперед. Лицо стало умоляющим:

— Только не волнуйтесь! Я не хотел говорить, но княжна Наталья, не вините ее. Понятно: таинственный незнакомец, на плечах накидка, как у древнего тевтона, американский винчестер и прекрасный конь, наверняка краденый,.. Словом, она выезжала с ним за город.

— Моя дочь Наталья? Откуда вы знаете? Дьяков торопливо ответил:

— Кучер рассказал. Моя профессия заставляет быть в курсе всех дел. Неприятно, грязно, но я вынужден знать все сплетни в городе, чтобы лучше защищать интересы своих клиентов. Только, ради святого, не вините княжну Наталью. Она не знает жизни, она чистый невинный ангел! Это все этот похотливый мерзавец! Я даже узнал, что он один такой в работящей религиозной семье Ковалевых. Выродок! Отец с братьями отвернулись от него. Кулаки Волконского сжимались от гнева. Дьяков быстро проговорил:

— Андрей Петрович, я питаю к вашему семейству столь глубокое почтение… Я просто обязан вмешаться, долг любого порядочного человека! Я остановлю этого мерзавца. Побываю в его краях. У адвоката дела могут быть везде, поговорю с нужными людьми. Разберусь. Волконский набрал в грудь воздуха, лицо его приобрело синюшный оттенок. Князь шумно выдохнул, ответил мертвым голосом:

— Спасибо, Арнольд Борисович. Я решу сам. Это наше семейное дело.

— Андрей Петрович, умоляю! Волконский ответил все тем же бесстрастным пугающим голосом:

— Я запрещаю вмешиваться. У меня достаточно власти и влияния, чтобы разобраться и наказать любого человека во всем Приморье! Дьяков поклонился, попятился к двери. Надменный князь дал понять, что на эту тему говорить не изволит. Сам решает, казнит или милует. Волконский вернулся к столу, сел. Он совладал с собой, лицо стало каменным, заострилось и потемнело. Дьяков с поклоном закрыл за собой дверь. Так он и даст разобраться этому законнику, хуже того, либералу! Начнет выяснять, копать-