Музей Тиссена-Борнемисы Мадрид - [12]
Друг и ученик Антуана Ватто, Ланкре перенял у него виртуозную манеру письма, но почти не воспринял легкую грусть, пронизывающую воздух его картин. Искусство Ланкре — это рококо в чистом виде: персонажи художника беззаботны и счастливы, может, потому, что они всего лишь играют в жизнь и настоящие тревоги им неведомы.
Данная работа представляет своего рода театральную постановку, цель которой — напомнить зрителю о неизбывности животворящих сил земли. В сценке в соответствии с законами рокайльного искусства участвуют нарядно одетые дамы и кавалеры. Женщины рассматривают собранные овощи и фрукты, мужчина протягивает возлюбленной букет цветов, еще одна дама подставила подол своего платья, в который «садовод», взобравшийся на прислоненную к дереву лестницу, собирается бросить сорванные яблоки, один из персонажей копает землю, другой поливает цветы. Возвышающийся справа фонтан символизирует изобилие природы, а также союз земли и питающей ее воды.
Живописцы рококо нередко обращались к мотиву качелей. Он позволял внести в композицию движение, игровое начало и оттенок фривольности: названной забавой на картинах увлечены молодые женщины, чьи взлетающие во время качания юбки позволяют кавалерам увидеть то, что обычно скрыто от посторонних глаз. В данном случае Фрагонар изобразил заросший уголок парка и девушку, качающуюся не на обычных качелях, а на доске, отчего легкий настрой сценки не меняется. На противоположный конец доски налег юноша, ему помогают малыши, напоминающие ренессансных путти. Веселящаяся прелестница ухватилась за ветку деревца, возлюбленный смотрит на нее в восхищении, и создается впечатление остановившегося мгновения: эротический подтекст здесь дан в виде намека, зато вовсю звучит радость жизни. Ее выражают напоенные солнцем краски, их тончайшие сочетания, придающие изображенному и декоративность, и жизненную убедительность.
Фрагонар был вдумчивым и лиричным художником, ближе других мастеров своего времени стоявшим к Антуану Ватто и по-своему передававшим тоску по «золотому веку» человечества. Мечта о земном рае продолжала владеть умами философов, в XVIII столетии распространилась идея возврата к природным основам человеческой жизни.
Живопись Франсиско Гойи на протяжении десятилетий его творчества претерпевала сильные изменения. Картины, созданные в ранний период, несут явственный отпечаток искусства рококо, что особенно заметно в его картонах для шпалер, изготовлявшихся королевской мануфактурой в Мадриде. Впечатления для них художник черпал из жизни, изображая самых разных персонажей. Но если работы первой серии, выполненные в 1770-е, еще необычайно звучны по цвету и легки по духу, то второй, созданной в 1786–1791, приглушеннее по колориту и наделены социальной тематикой. В них меньше декоративности, сильнее ощущается веяние реальной жизни, о чем свидетельствует находящийся в музее подготовительный рисунок к одному из картонов. Тканые картины должны были украсить столовую принца и принцессы Астурийских во дворце Эль-Пардо близ испанской столицы. Гойе были заказаны «изображения на игривые и приятные темы, которые подошли бы для королевской резиденции». Но художник создал более глубокие по духу произведения.
В качестве тем он выбрал времена года. Для стены, прорезанной двумя окнами, нужно было выполнить три узкие и вытянутые по вертикали «зимние» шпалеры. Представленный холст написан для картона к одной из них. Молодая тепло одетая женщина из небогатого сословия пришла с детьми набрать воды из деревенского фонтана. Пасторальный дух сцены восходит к рококо, но персонажи Гойи не отвлеченны и идеализированы, как обычно в названном искусстве, а явно подсмотрены в жизни. Виртуозная кисть мастера создает трепетную, словно дышащую живописную поверхность, деликатно моделирует лицо крестьянки, будто передает звук льющейся в глиняный кувшин воды и ощущение плотного морозного воздуха. В работе, по своему предназначению декоративной, Гойя уже проявил себя художником, для которого реалистический подход к изображению, будь то портрет монарха или, казалось бы, ни к чему не обязывающая сценка, был важнее всего.
Живопись XIX–XX веков
Английский живописец Джон Констебль стал одним из первых пейзажистов своего времени, кто не стремился к идеализации природы, любя ее привычную глазу красоту. На своих полотнах он часто изображал уголки родного графства Суффолк, в том числе отцовскую мельницу на реке Стур. Картина с видом мельничной плотины хранится и в коллекции Тиссена-Борнемисы.
Работе непосредственно над полотном предшествовали многочисленные этюды, выполненные мастером на пленэре, поэтому в результате он так тонко передал световоздушную среду. В стремлении Констебля отобразить игру света и тени на поверхности земли, возникающую из-за бегущих по небу облаков, сказалось влияние живописи голландского пейзажиста XVII столетия Якоба ван Рейсдала. У него Констебль перенял и способность вызывать ощущение древесной сырости, нанося вокруг густых крон подобие окутывающей их радужной дымки, и манеру писать бурно текущую воду, изображая при помощи плотных, густых мазков белоснежную пену.
