Музей Монстров - [39]

На брюнетке был высокий головной убор, серебряные сандалии и набедренная повязка из стеклянных побрякушек. И больше ничего! Никакого намека на бюстгальтер. А блондинка вообще была гола как устрица. Ее колено на авансцене приподнялось ровно настолько, чтобы заткнуть рот скулящим блюстителям нравов.

Я не смотрел на голую блондинку; мой взгляд тянулся к ней – брюнетке.

И хотя сыграли свою роль две милые торчащие грудки, длина грациозных ног, форма бедер, боков и прочего, тем не менее меня потрясло какое-то общее впечатление. Она была просто до боли хороша. Кто-то рядом воскликнул:

– Обалдеть можно! Тащусь от нее!

Я хотел уже шикнуть на него, как вдруг понял, что это мой собственный голос.

Тут свет на сцене погас, и я вспомнил, что надо дышать. Я выложил безбожную плату недрогнувшей рукой. Джек интимно сообщил:

– Между показами они развлекают посетителей в зале.

Когда девушки появились на лестнице, ведущей с балкона в зал, он жестом подозвал их и представил меня.

– Хейзл Дорн, Эстелла д'Арки – знакомьтесь, это Эдди Хилл.

Хейзл, брюнетка, спросила:

– Как поживаешь?

А блондинка фыркнула:

– О-о, я встречалась с этим призраком раньше. Как дела? По-прежнему гремишь цепями?

– У меня все замечательно, – ответил я, пропуская мимо ушей ее подковырки.

Да, я знал ее – не как Эстеллу д'Арки, а как Одри Джонсон. Когда я строчил автобиографию начальника полиции, она работала стенографисткой в муниципалитете. И она никогда мне не нравилась: слишком уж любила находить больные места и ковыряться в них.

Я не стыжусь своей профессии. Ни для кого не секрет, что я писатель-призрак и работаю на других авторов. Хотя вы можете найти мое имя на титульном листе «Сорока лет полицейского», прямо под именем начальника полиции – пусть маленькими буквами, но оно там: «в сотрудничестве с Эдисоном Хиллом».

– Как тебе понравилось шоу? – спросила Хейзл, когда я заказал круговую.

– Мне понравилась ты, – ответил я по возможности тише, как бы по секрету. – Не могу дождаться следующего номера, чтобы разглядеть тебя получше.

– Тогда ты увидишь кое-что еще, – пообещала она и сменила тему.

У меня сложилось впечатление, что брюнетка гордится своей фигурой и с удовольствием принимает комплименты, но в то же время не совсем еще загрубела, выставляя тело напоказ для публики. Эстелла склонилась через стойку к Джеку.

– Джекки, малыш, – сказала она тоном нежного упрека, – ты опять держал подсветку слишком долго. При моей позе это не страшно, но бедная старушка Хейзл к концу представления дрожала, как лист на ветру.

Джек ткнул пальцем в сторону песочных часов для варки яиц.

– Они рассчитаны на три минуты, и именно столько времени вы работали.

– Не думаю, что было больше трех минут, – подхватила Хейзл. – Я совсем не устала.

– Ты вся тряслась, моя милая. Я же видела. Тебе не стоит утомляться – от этого появляются морщины. В любом случае, – добавила Эстелла, – за временем теперь буду следить я.

И она сунула песочные часы в свою сумочку.

– Тебе нас больше не надуть.

– Я же говорю, три минуты, – настаивал Джек.

– Неважно, – заявила она. – Или с этого момента мы следим за временем, или мамочка закроет маленького Джекки в темный чулан.

Джек хотел ей что-то ответить, но, передумав, отошел в другой конец стойки бара. Эстелла пожала плечами, заглотнула остатки спиртного и ушла. Я видел, как она еще поговорила с Джеком, а потом присоединилась к клиентам за одним из столиков.

Хейзл тоже посмотрела ей вслед и пробормотала:

– Надавала бы я этой потаскушке по трусам, если бы она их носила.

– А что, ее обвинение – туфта?

– Не совсем. Возможно, Джек твой приятель.

– Нет, мы просто знакомы.

– Знаешь. бывали у меня мерзкие боссы. но он настоящий подонок. Вряд ли он затягивает время, чтобы помучить нас – мне бы и в голову не пришло его проверять, – но некоторые позы очень трудно держать три минуты. Например, Афродиту у Эстеллы. Ты видел?

– Нет.

– Она балансирует одной ногой на шаре, а другая нога приподнята и заменяет собой фиговый листочек, потому что она там без одежды. Джек установил аварийный выключатель, чтобы прикрыть ее, если она сорвется, но все равно это дикое напряжение.

– Лучше скажи, чтобы самому прикрыться от полиции.

– И от нее тоже. Джек хочет, чтобы мы работали так круто, как только можно. Но чтобы нас не замела полиция нравов.

– Не понимаю, зачем ты пошла работать в этот притон. Ты могла бы получить роль в фильме.

Она печально рассмеялась.

– Эдди, ты когда-нибудь пробовал получить роль? Ято пыталась.

– И все-таки, впрочем, ладно. А что вы с Эстеллой не поделили? Ты сердишься, когда говоришь о ней.

– Она. хотя неважно. Наверное, у Эстеллы были добрые намерения.

– Ты хочешь сказать – когда она затащила тебя сюда?

– Не только.

– А что еще?

– Да ничего. Слушай, как ты думаешь, мне действительно нужен крем от морщин?

Я рассматривал ее близко и старательно, пока она слегка не покраснела, затем заверил, что крем ей абсолютно не нужен.

– Благодарю, – произнесла она. – А Эстелла считает, что нужен. Недавно она посоветовала, чтобы я позаботилась о своей внешности и надарила мне кучу косметики. Я поблагодарила Эстеллу за подарки – с ее стороны это, наверное, было проявление дружелюбия. Но меня покоробила такая забота.