Музей Дракулы - [42]

Мгновения тишины нарушил ветер, он подул внезапно, но очень аккуратно. Шелковое кашне на шее затрепетало, подхваченное потоками воздуха. Молодые деревца зашуршали листвой, травы зашумели, то была симфония природы, музыка собственного сочинения матушки Земли. Полька даже закрыла глаза, тогда боль отступила, она вдохнула полной грудью и почувствовала облегчение. Вдруг кто-то коснулся плеча, Агнешка немедленно очнулась. Напротив сидела молодая женщина, ее тело слегка мерцало, а глаза словно материнские, смотрели невероятно ласково и нежно. Вскоре призрак улыбнулся: — Здравствуй, Агнешка.

— Кто вы? — растерянно спросила полька.

Однако женщина не ответила, она лишь посмотрела на статую Архангела, что стояла в изголовье могилы графини.

— Дария? — окончательно растерявшись, продолжила Агнешка.

— Да. Она самая.

— Но как? Как вы здесь?

— Кто знает? В мире множество чудес, которые не имеют объяснений.

— Вы приходили к графу? Он же…

— Нет. Я не имею права видеть Влада, как и своего сына, — затем Дария встала, протянула руку польке. — Пойдем, нам надо поговорить.

Агнешка безмолвно поднялась со скамьи, и они устремились прочь от могилы. Дария была прекрасна: благородные черты лица, но в то же время необычайно добрый взгляд, величественная осанка. Черные волосы, заплетенные в косу, доходили до поясницы. На длинной шее красовалась цепочка с кулоном в форме лепестка сирени, стройное тело облачала белая рубаха с широким поясом, черные брюки и высокие сапоги — будто наездница только-только закончила тренировку и спустилась с ретивого.

Двое медленно ступали по тропе, вьющейся мимо старинных захоронений:

— Как ты себя чувствуешь? — спросила графиня.

— Нормально. Даже хорошо.

— Не лукавь. Твое сердце болит.

— Какое это имеет значение. Мне двадцать четыре, а я уже с какой-то ерундой у сердца, которая поддерживает мою жизнь.

— Да, это неприятно, — Дария говорила спокойно, она уже все знала.

— Почему вы пришли только сейчас? Неужели сказать, что близится тот час, когда мне придется увидеть свет в конце тоннеля? — усмехнулась Агнешка и с блеском в глазах посмотрела на Дарию.

— Нет, дурашка, — также улыбнулась графиня. — Я пришла поговорить о тебе и Максимилиане.

— А что о нас говорить? Ваш сын засранец, уж простите за грубость.

— Знаю-знаю, — рассмеялась та. — Но его можно понять. Любое дитя, лишенное материнской ласки, ищет ее в ком-то другом, а не найдя — черствеет. Так и с Максом. Он очень ранимый вампир. Что удивительно, среди нас таких практически не рождается.

— Как же? А Влад? Он благородный вампир.

— Благородный — да, но не ранимый. Он действует по совести и закону, однако жестокость всегда была у него в крови. А Макс другой.

— Значит он в вас. Сыновья же всегда идут в матерей.

— Возможно. Только я под стать графу. Они говорят обо мне как о той, которая имела большое сердце преисполненное добродетелью. И в чем-то правы. Ты же знаешь, что я из чистокровных?

— Да.

— А чистокровные вампиры не признают людей, точнее люди — это лишь еда для нас. Безумцы смотрят на вас так же, как вы смотрите на стадо свиней или овец. Я же видела в людях большее. Вы всегда вызывали во мне сочувствие и жалость, потому что очень уязвимы, как морально, так и физически. Человек не может противостоять природе, но самое главное, вы никак не можете победить страх.

— Так как же победить страх, когда на тебя бросается нечто, куда боле сильное и по сути, смертоносное?

— Да-да… Но люди все же могли бы изменить свое отношение к вампирам, как и вампиры к вам. Хотя, об этом рассуждать — только сотрясать воздух. Я начала говорить к тому, что Макс больше похож на людей, хоть он и чистокровный уже в четвертом поколении. В нем все те же качества, что и в вас.

— Я рада, что Макс другой, — как-то обреченно и недовольно произнесла полька.

— Агнешка? — Дария вдруг остановилась, посмотрела ей в глаза. — Ты же любишь его. Я это знаю. И вернулась сюда не для того, чтобы гонять его чесночным веником по замку, а потому что соскучилась.

— Графиня? — не менее проникновенно взглянула на нее полька. — Чего вы хотите? Вы вернулись с того света, чтобы что?

— Чтобы сказать — не теряй времени, которого у тебя осталось очень мало. Ты можешь принять решение, которое спасет вас обоих.

— Стать вампиром? Попросить у Макса любви? Пасть перед семейством Дракулы как тот самый жалкий человечишка?

— Я была такой же — гордой, только моя гордость была направлена на спасение своих чувств к Владу, ведь мой отец не признавал и презирал Дракулу.

— Ваш сын прогнал меня. Да, я люблю его и в глубине души хотела бы стать частью вашей семьи, только не сейчас.

— Как раз сейчас самое время. Потом будет поздно.

— Зато мы сможем беседовать с вами бесконечно долго, — с печальной усмешкой произнесла Агнешка и обратила взор к небесам.

— Глупая девчонка, — Дария коснулась волос польки. — Не беги от любви. Не беги от жизни. Я бы все отдала за то, чтобы обнять своего мужа и сына, но уже не могу.

Агнешка лишь молча, кивнула, и в глазах блеснули слезы.

— Мне пора, — прошептала графиня. — Ничего не говори моей семье. Не хочу ощущать их слезы.

И образ Дарии растаял, а когда полька посмотрела вперед, то резко остановилась. Она оказалась на стоянке перед замком.