Музеи… или вдохновляющая музыка The Chemical Brothers - [4]
От этой апатии Александра отвлёк вид проплывающих в чаще световых столбов русалок из картины Репина «Садко».
Под звуки арфы Александр, похоже, погружался в сон, и в этом пограничном состоянии, будто грёзы, ему виделись прекрасные девушки: то блондинка мягко улыбнётся ему, то надменная брюнетка опалит своим взглядом, то рыжая наведёт на бесстыжие мысли – их тела виделись Александру такими эргономичными для его объятий…
Водное пространство насыщалось солнечными бликами от чешуи русалок, и Александр снова был ослеплён.
Через мгновение он пришёл в себя и обнаружил, что лежит на полу, в луже воды. Рядом билась о паркет небольшая рыбёшка.
С неё его внимание переключилось на ожившую скульптуру Врубеля «Голова демона», поющую всё те же строки – «Can your hear me now, сan you hear…»
Она неожиданно замолкла на полуслове, закатила глаза. Из поникшей головы повалил густой дым – демон-чревовещатель стал покидать свою гипсовую оболочку.
Мятежный дух начал раскрываться перед Александром. По всему залу, как воронья стая, стали метаться тени, нагнетая обстановку.
Густая шевелюра демона делала его похожим на Медузу Горгону. Неотрывный взгляд огромных грустных очей был направлен в себя – демон, казалось, не видел Александра. Но змеи страха в душе вандала всё равно заставляли его пятиться к выходу. Весь дрожа от страха, он ринулся в сторону дверного проёма. В другом зале наш герой чуть не налетел на фотографа Шерлинга, сошедшего с портрета авангардиста Анненкова. Боясь задеть его, Александр споткнулся и в который раз оказался на полу.
Обернувшись, он мельком рассмотрел мужчину: черная шляпа, круглые очки и клетчатый костюм. Что-то было у него с лицом неправильное – какое-то оно гранёное, бликующее, как и стёкла очков.
Подумать над этим феноменом Александр не успел, так как был снова ослеплён – рядом с клетчатым сработала вспышка фотоаппарата.
Пластинка даггеротипа запечатлела Александра, за которым тянулся шлейф из чёрных теней.
Александр, щурясь от света яркой лампы, оглянулся. Белые полотнища, служившие ширмой, странно смотрелись на фоне позолоченных колонн и балкона с балюстрадой.
В дальнем углу огороженного пространства, вокруг стола к чему-то готовились люди в белых халатах – они спешили.
Сфокусировав взгляд, Александр увидел перед собой блеск хирургических инструментов – его как холодной водой окатило. Дополнительный эффект доставили мучительные стоны, которые донеслись из-за белых занавесок. Наш путешественник во времени мигом соскочил со своей лежанки и, не раздумывая, ринулся к ширмам.
Большой Гербовый зал Эрмитажа, превращённый в годы Первой мировой войны в операционную, открылся его взору; хотя сразу так и не сообразишь.
По обе стороны прохода тянулись ряды ширм, которыми зал был поделён на несколько помещений. Большая мраморная чаша на перекрёстке была заставлена какими-то коробками.
«Теперь-то куда бежать?» – спросил сам себя Александр, приостанавливаясь.
Через дверной проём он увидел, что Пикетный зал заставлен койками; на них лежали раненные. Сестра милосердия подошла к одной из них и встретилась взглядом с Александром.
За время всей, с позволения сказать, экскурсии, это первый такой взгляд: теплый, человечный…
Стало так спокойно на душе – словно смотришь на старую фотографию.
Эту идиллию прервал ужасающий грохот; всё кругом пошатнулось, содрогнулось. Александр кинулся на пол. В падении он увидел, как операционную заволокло тучей пыли. С потолка обрушилась большая люстра. Он обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на сестру милосердия, но той уже не было. Как не было и коек и ширм.
Пыль начала оседать, и до сознания стали доходить звуки блокадного Ленинграда: свист снарядов, отдалённые взрывы, залпы зенитных орудий. Холод сковал всё тело.
Посреди огромного зала Александр смотрелся как воплощение героического Города, отделённого стенами от всей страны.
Послышались тяжелые шаги. В окнах появилась чья-то огромная фигура – какой-то великан проходил вдоль фасада. В брешь, которая появилась от фашистского снаряда, заглянуло лицо из серого гранита.
Искорёженные взрывом античные колонны, теребенёвский атлант с венком на голове…
Александр уже ничему не удивлялся; сил у него совсем не осталось. Он сидел на полу, обхватив ноги руками, и чего-то ждал. Потом, расцепив руки, лёг на пол. Вокруг него подпрыгивали паркетины.
Чёрный Квадрат завис в воздухе прямо перед ним. Из тёмного нутра показались лучи. Александр почувствовал, как неведомая сила подхватила его под руки, под ноги и понесла навстречу картине. Чёрный Квадрат поглощал его, как удав кролика. В последний момент Александр взмахнул рукой и скрылся в черноте.
Play
The Chemical Brothers – EML Ritual
Прободение оболочки
Автобус катит по улице Станиславы Лещинской. За кронами деревьев прячется солнце. Окружающую зелёную гамму разбавляет серый бетонный забор и коричневый шрам железной дороги. Промелькнуло несколько указателей; с левой стороны показалась пока ещё не многолюдная площадь и дом с высокой крышей. До пункта назначения осталось немного – люди стали готовиться к выходу.
Конечно, когда подъезжаешь к подобному месту, испытываешь трепет, волнение. Но какая-то оболочка защищает наших современников от того, чтобы проникнуться ужасающим смыслом этого места. Всё, что здесь происходило, не укладывается в голове, так не вяжется с днём сегодняшним. Может быть, потому эта оболочка так эластична и последующие поколения постепенно теряют сочувствие?
Выдающийся английский прозаик Джозеф Конрад (1857–1924) написал около тридцати книг о своих морских путешествиях и приключениях. Неоромантик, мастер психологической прозы, он по-своему пересоздал приключенческий жанр и оказал огромное влияние на литературу XX века. В числе его учеников — Хемингуэй, Фолкнер, Грэм Грин, Паустовский.В третий том сочинений вошли повесть «Дуэль»; романы «Победа» и «На отмелях».
Клаус Штёртебекер — легендарный пират XIV века, один из предводителей братьев-витальеров (пиратов Балтийского и Северного морей), ставший фольклорным персонажем в качестве прототипа Робин Гуда.В 1909 году в Российской империи публиковалась серия анонимных бульварных повестей о приключениях Клауса Штертебекера.
«— Мама, кто живёт за морем?— За морем… живут боги, великие сидхе. Вечно резвятся они в золотых садах Яблочного Эмайна, не зная ни старости, ни печали. А за нижнем морем — царство фоморов, чёрных повелителей смерти.— А кто живёт за границей холмов?— Люди.— А они добрые или злые?— Пока ещё не определились».Сеттинг: древние Скандинавия, Ирландия, Суоми. Столкновение пантеонов, в том числе с ранним христианством.Много сложных незнакомых слов вроде «хирд», «скир», «нойд» и так далее. В качестве сносок вынесены в основном те, что я считаю лежащими за гранью пассивного словаря среднего интеллигента.
Когда еще была идея об экранизации, умные люди сказали, что «Плохую войну» за копейку не снять. Тогда я решил написать сценарий, который можно снять за копейку.«Крепкий орешек» в 1490 году. Декорации — один замок, до 50 человек вместе с эпизодами и массовкой, действие в течение суток и никаких дурацких спецэффектов за большие деньги.22.02.2011. Готово!
В книгу вошло два приключенческо-фантастических романа знаменитого писателя. Первый рассказывает о Гражданской войне в США. Наряду с батальными сценами в романе происходит немало загадочных событий...Во втором романе, «Флаг родины», рассказывается о судьбе Тома Рока, изобретателя разрушительного средства огромной силы. Желание нажиться на своем изобретении доводит Рока до сумасшествия, а его «фульгуратор» становится достоянием международных пиратов. По мотивам этого романа поставлен знаменитый фильм Карла Земана «Тайна острова Бэк-Кап».
Волею случая и по произволу духовных и светских властей недоучившийся школяр Юрась Братчик принимает на себя роль Мессии. Странствуя по просторам Белой Руси со своими «апостолами», труппой жуликоватых лицедеев, он, незаметно для самого себя, преображается и вступает на крестный путь.