Муза художника - [32]

— Ах, муза художника.

Его голос прозвучал низко и трепетно; затем, прочистив горло и заговорив более решительно, он приветствовал меня еще раз:

— Приятно видеть вас снова, фру Риис.

Советник пожал руку Виктору, который появился из-за мольберта, вытирая руки об одежду.

— Вы, конечно, бывали в Париже, — начал он, стоя перед двумя картинами, которые мы выставили для него. — Но то, чем они там занимаются, не особенно повлияло на вас. В ваших работах есть простота, непринужденность, что очень свойственно нашим людям и чего нет в парижанах. Ваше творчество величаво, но без намека на показушничество, как сама наша страна.

Виктор не ответил, возможно, не расслышал. С детства он страдает легкой глухотой, из-за которой некоторые люди несправедливо считают его грубым или рассеянным.

— Мой муж провел больше времени в Лувре, чем на выставках, — подтвердила я, беря Виктора за руку. — Его вдохновляют отнюдь не современники.

— За исключением вас, дорогая леди, — возразил советник Алстед.

Простояв перед картинами довольно долго, он объявил, что возьмет «Интерьер с фигурой». Отличная новость!

После того как дело было завершено, советник прошелся по комнате и неожиданно остановился перед новой, незаконченной картиной, изображавшей пустую комнату. Обычно его взгляд притягивала присутствовавшая в композиции фигура. Эта картина была важной проверкой, и я видела волнение Виктора, когда она оказалась в центре внимания. Я думала, муж даже, возможно, скажет что-то вроде: «Ах, это просто упражнение, не та работа, которую можно серьезно рассматривать», но советник с легкостью подогнал это новое полотно под то понимание творчества Виктора, которое у него уже сложилось.

— Рисуя вас, фру Риис, Виктор создает ощущение совершенной тайны, — говорил он, интонируя своим низким и сильным голосом. — Наполовину скрытая, фигура вызывает огромное любопытство и интерес. Впечатление восхитительное. Но даже когда вас нет в комнате, как на этой картине, ощущение тайны и заманчивой близости продолжает присутствовать.

Он не выразил желания купить ее, по крайней мере пока. Я не знаю, что подумал бы Виктор, если бы эти новые рисунки пустых комнат заслужили в один прекрасный день такое же уважение, как изображения его музы, которые он считает самыми совершенными работами. Все остальное для него — просто наброски, которые можно рассматривать лишь в качестве упражнений.

После того как советник ушел, я ждала, что Виктор отпустит какое-нибудь пренебрежительное замечание по поводу недостаточной проницательности своего мецената. Но он уже вернулся к работе и натягивал новое полотно на раму.

— Почему ты не рассказал ему о геометрии линий, о направлении света, о том, чему учил меня?

— Пусть человек видит то, что хочет, — ответил Виктор. — Благодаря его деньгам у нас на столе будет кусок хлеба. И должен сказать, Северина, я рад, что ты не позволяешь минутному лестному вниманию вскружить тебе голову.

ЛОНДОН, МАЙ 2005 ГОДА

Фрейя встала с кресла и посторонилась. Но молчаливым ответом на его оклик были разложенные в два ряда фотографии на столе. Из их расположения он не мог не увидеть, что она вычислила принцип.

— Все они Рииса? — попыталась спросить она так, словно это не имело значения.

Питер не спешил усаживаться за стол. С минуту он изучал ряды фотоизображений, и на щеках его играли желваки. Наконец он заговорил:

— Да. Других художников я держу в отдельной папке.

Фрейя видела: Питер ждет, когда она озвучит то, что ей теперь известно.

— До тысяча девятьсот пятого Северина есть на каждой. Начиная с тысяча девятьсот шестого он рисует только пустые комнаты. Правильно? Это твое открытие?

— Да, это, — подтвердил Питер, по-прежнему не глядя на нее.

— Но почему? Почему он перестал ее рисовать?

Когда Питер продолжил, в его голосе вместо гордых зазвучали оборонительные нотки:

— Я первый, кто это обнаружил. Ты не представляешь, сколько времени понадобилось, чтобы собрать изображения всех известных картин: достать копии распроданных журналов, попасть в библиотеки слайдов, закрытые для широкой публики, разыскать уйму старых каталогов. Почти все его работы находятся в частных коллекциях, гораздо меньше — в музеях, да и то преимущественно в Дании, но и те впервые за длительное время сданы в аренду для выставок где-то еще. Это была такая неразбериха. Последовательность…

Питер оборвал себя и начал собирать со стола изображения, в случайном порядке засовывая их в папку и даже не глядя на них.

— Знаешь что? Я был бы признателен, если бы ты ни с кем не делилась этой информацией.

— Тебе не кажется, что София могла слышать какую-нибудь фамильную историю о тысяча девятьсот шестом? Я могу спросить…

— Спасибо, не надо. Я пока не хочу ничего раскрывать. Я уже попросил ее дать мне всю информацию, которой она владеет, и мне не хочется особо распространяться по поводу того, что именно я ищу. Слушай, я говорил тебе, что собираюсь серьезно заняться своей карьерой этой осенью. Мне нужна публикация. Я уже подал заявку на участие в конференции. Для меня это большая…

— И что ты скажешь на конференции?

— Пока не знаю. Зависит от того, что выясню.