Муза художника - [112]

Спускаясь по дорожке, он прилагает усилия, чтобы идти нормальной походкой, не желая хромать или щадить травмированное колено. Пара морских пехотинцев в шортах и футболках, чьи движения идеально синхронизированы, бегут по направлению к нему. Держа курс в лес, откуда Йон неуклюже выходит, погруженный в свои мысли, они слегка кивают ему в знак приветствия. Если, как он ожидает, жена и друзья выкажут удивление его ночным отсутствием, Йон просто вкратце расскажет им о произошедшем. Он пошел прогуляться, упал и подумал, что лучше не шевелиться, пока он не отдохнет и не сможет вернуться домой при свете дня. Такая история кажется правдоподобной и убедительной. Она будет понятна даже для Фрейи. Йон чувствует, как его собственная голова кивает в знак согласия, пока сам он толкает парадную дверь коттеджа, которая в ответ с готовностью распахивается перед ним.

В доме тихо. Вирджилия моет посуду. Кажется, все еще спят. Проходя мимо двери кухни, Йон на приближенном к румынскому языке произносит обыденное приветствие, какое сказал бы человек, вернувшийся с ранней утренней прогулки. Затем спешит в ванную комнату, чтобы смыть следы падения и сна под открытым небом. Вытирая волосы и лицо полотенцем, Йон слышит жалобный воркочущий звук и сразу догадывается, что это Фрейя спускается по лестнице. Лицо девочки сморщено в гримасе. Одну руку она держит перед собой, с пальцами, сложенными как клешня, вторую же прижала ко рту, из которого сочится кровь. Йон бросает полотенце, хватает пригоршню салфеток и в мгновение ока оказывается на коленях у подножия лестницы.

Фрейя размахивает в воздухе маленьким зубом, на который он безответственно не обращает внимания.

— Ммм… о-о-ох… — бормочет малышка.

Ее глаза зажмурены, и Йон даже не уверен, знает ли девочка, что это он. Стоя перед ней на коленях и обнимая ее маленькие, обтянутые мягкой фланелью плечи, он показывает Фрейе, как прижать салфетку к десне, чтобы та перестала кровоточить. Только после этого Йон хорошенько любуется зубом. Он преждевременно приступает к поздравлениям — мол, теперь она большая девочка, у нее выпал зуб! — но вдруг понимает, что Фрейя смотрит на него с недоумением, которое предназначает для взрослых, выбравших неверный тон.

— Папы нет, чтобы вставить его обратно!

Она снова начинает плакать, уткнувшись своим горячим лбом в его руку. Итак, откладывая вопрос о том, где могут быть Маргарет с Логаном, если они не спят в своей комнате, Йон пытается принять тот новый факт, что, по всей вероятности, на него свалилась задача сообщить ребенку новости: выпавшие молочные зубы обратно не возвращаются. Он со страдальческим раздражением думает о том, как родители могли не открыть ей эту горькую правду жизни заранее.

— Йон, ты здесь! — доносится с верхней площадки лестницы голос Софии.

Йон с Фрейей поднимают головы. Даже в этой сельской глуши София выглядит элегантно. Кашемировый свитер со строгими брюками дополняют простые жемчужные серьги и тонкое золотое ожерелье.

— Я отправила Маргарет с Логаном на поиски. Ты не встретил их по пути? Я подумала, что-то случилось. Сначала они не хотели идти; настаивали на том, что все в порядке. Они слышали, как ты вернулся вчера ночью, и предположили, что ты решил поспать на диване, чтобы не будить меня, но потом оказалось, что тебя нет… ты снова ушел рано утром? На прогулку? Они считают, все было так.

— Нет. Меня здесь не было.

Йон гладит Фрейю по голове и поднимается, выпрямляя ноги, которые затекли от сидения в согнутом положении у лестницы и все еще болели после ночных приключений. Они сказали ей, что он вернулся прошлой ночью? Его несказанно поражают люди, способные так лгать. Йон принимается быстро соображать, но не с целью сочинить собственную историю, а в попытках объяснить себе, зачем Логану и Маргарет понадобилось так говорить. Ведь они никак не могли слышать, что он пришел в коттедж. Его там не было. Он всю ночь провел на улице.

Йон с трудом идет к дивану и низко наклоняется, чтобы опуститься на него.

— Вечеринка… — говорит он. — Мне нужно было проветрить голову после жары и шума, которые там были. Я пошел прогуляться в лес и заблудился. Потом упал.

Он протягивает руку к жене, чувствуя себя ребенком, который не умеет врать. Догадывается ли об этом София? Она не подает виду, а просто подходит, чтобы осмотреть его раны. София быстро обнимает Фрейю, желая ей доброго утра, затем издает требуемые сочувственные возгласы при виде рук и шеи своего мужа, где колючие кусты оставили замысловатые красные узоры.

София гладит Йона по голове.

— Ну что ж, — говорит она, — слава богу, ты в порядке. Как ужасно спать в лесу и ждать, пока посветлеет, чтобы вернуться домой. Ты не видел никаких признаков медведей? Говорят, они водятся в этой местности. Мысль о том, что ты сталкиваешься с диким зверем, ночью, один…

— Медведи? — взвизгивает Фрейя.

Йон понимает, что она видит во всем этом романтику сказки. Хотя зуб забыт не до конца и ему все еще нужно найти способ утешения в связи с этой потерей, за чарующим рассказом о том, как он заблудился в лесу, кишащем медведями, Фрейя уже стала оправляться от травмы, с которой начался ее день. София отпускает его руку.