Мусульманская Испания - [25]

Обычно считают, что прочие официальные правовые толки не получили никакого распространения в Испании, но это не совсем так. Возможно, они не были легализованы и не представлены в судах, но, с другой стороны, Ибн Хазм (ум. в 1064 г.), оказывается, получил шафиитское образование в ал-Андалусе. Наиболее известным из тех, кому приписывались шафиитские взгляды, был Баки ибн Махлад (ум. в 889 г.). Как и большинство ведущих ученых ал-Андалуса того времени, он обучался в центральных мусульманских землях, но в отличие от других заинтересовался умозрительным аспектом правоведения и выведением из хадисов частных определений. Вернувшись, он то ли из-за своих общих взглядов, то ли из-за изучения хадисов вызвал враждебность маликитов, но ему удалось продолжить свою деятельность в Кордове под покровительством эмира Мухаммада I (852—886). Несомненно, что изучение хадисов, несмотря на хмурые взгляды строгих маликитов, пустило корни в Испании.

Почти столетием позже один из видных представителей правящих кругов ал-Андалуса прослыл захиритом — сторонником толка, к которому позднее принадлежал Ибн Хазм (сам толк впоследствии исчез). Это был ал-Мунзир ибн Сайд ал-Баллути, главный судья Кордовы с 950 до 965 г., когда он скончался в возрасте 82 лет. В случаях с ал-Мунзиром и ал-Баки идеи, противоречащие маликитским, должны были рассматриваться как частные мнения по второстепенным вопросам, и их воззрения не могли широко пропагандироваться. Следует отметить поддержку, которую они получали у правителей, — это, как и другие факты, свидетельствует, что стоявшие у власти еще не готовы были принять монополию маликитов.

В ал-Андалусе можно обнаружить незначительные следы и других течений мысли, существовавших в центральных землях. В сочинениях биографов, например, зафиксированы один или два человека, которые придерживались доктрин, обычно связываемых с мутазилитами — сектой философствующих теологов, получившей в первой половине X в. распространение в Ираке[36]. Писатель ал-Джахиз (ум. в 868 г.), которым с восхищением зачитывались в ал-Андалусе, был мутазилитом; возможно, что восхищение перед ним было данью мутазилизму. Но в целом мутазилизм не укрепился в ал-Андалусе.

Греческая философия наибольшее влияние оказала на Ибн Масарру (ум. в 931 г.): в его воззрениях, хотя и не слишком известных, обнаруживаются элементы взглядов Эмпедокла. Оппозиция ему со стороны маликитов Кордовы оказалась так сильна, что он вынужден был удалиться отшельником в близлежащую Сьерру, где, однако, смог обучать и воспитывать небольшое число учеников и, возможно, заложить основы андалусского мистицизма[37].

В основном же можно сказать, что до конца X в. наиболее частым предметом исследований была маликитская доктрина о «ветвях», или детализированных правовых предписаниях. Начало прочим «религиозным наукам» (удобно пользоваться таким переводом арабского слова улум — «знания», которое может также обозначать естественные науки) было положено изучением Корана и тафсиров (толкований) к нему. Существовали и иные взгляды по поводу «корней» права и по поводу теологии (калам), но вряд ли можно сказать, что они оформились в отдельные дисциплины. (Грамматика и лексикография, которые были необходимы для толкования Корана, изучались, но о них будет сказано далее.) Из иноземных наук (т.е. греческих) философия не практиковалась отдельно (кроме как у Ибн Масарры), но после 950 г. несколько продвинулось изучение медицины, а ал-Хакам II (961—976) поощрял астрономию и математику.

Кроме сочинений по маликитскому праву составлялись важные труды по истории и биографиям. Мусульманская историография уходила корнями отчасти в свойственный северным арабам интерес к генеалогии и достижениям своих племен, отчасти в иранскую (и в меньшей степени христианскую) историографическую традицию. Можно сказать, что в центральных землях она достигла зрелости примерно к 900 г. Культура ал-Андалуса все еще оставалась частью общемусульманской культуры, это подтверждает тот факт, что уроженец Испании Ариб (ум. в 980 г.) приобрел известность как продолжатель на период с 291 по 320 г. х. (904—932 гг.) истории Табари, величайшего арабского историка раннего периода. Другие исторические и биографические сочинения в Испании первоначально были посвящены исключительно местным темам. Первым, кто мог претендовать па звание историка, был Ахмад ар-Рази (ум. в 953 г.), чей труд лег в основу испанского варианта, известного как «Cronica del Моrо Rasis». Примерно в то же время был составлен биографический свод, включавший сведения об ученых Кордовы и других городов (ныне утерян). Однако сохранилась «История судей Кордовы», написанная поселившимся там ученым из Кайруана по имени ал-Хушани (ум. в 971 пли 981 г.)[38]. Этих немногочисленных деталей достаточно, чтобы показать, как с обретением при Абд ар-Рахмане III власти и богатства мусульмане ал-Андалуса почувствовали себя отдельной единицей в мусульманской общине и тем самым достигли уверенности в себе.

2. Духовная жизнь. Поэзия и проза

Когда с пришествием ислама и созданием империи арабы впервые ступили на мировую арену, ими уже были созданы прекрасные строки. Их поэты не были косноязычными новичками, вызванными к жизни только что обретенным величием, они владели сокровищницей звучных од. Каждая ода была написана в соответствии со сложившейся формой: обычно они начинались любовным вступлением, затем переходили к другим традиционным темам — описывали верблюдов или лошадей, сцены охоты или битвы, чтобы достичь кульминации в восхвалении какого-нибудь знатного героя или отважного племени. Условности и клише изобиловали в них: вначале поэт должен был как бы совершать путешествие по пустыне с одним или двумя приятелями, затем он натыкался на едва заметные следы стоянки, «подобные следам татуировки на запястье», в которых он узнавал «следы покинутой стоянки» своей возлюбленной. Эти оды были написаны изысканными метрами с единой рифмой. Все в них свидетельствовало об устоявшейся традиции, не подвергавшейся пересмотру до самого последнего времени.