Мусульмане в Европе: Сосуществование, взаимодействие, межцивилизационный диалог - [16]
В Нальчике, столице Кабардино-Балкарии, среди прихожан есть немного кабардинцев и балкарцев (большинство из смешанных семей), один священник — балкарец. В некоторых храмах в богослужении частично используется кабардинский язык. На Пасху 2014 г. кабардинский язык впервые частично был использован на богослужении в кафедральном соборе Нальчика. Одна из особенностей религиозной жизни в республике, как утверждает священник РПЦ Валентин Бобылев — это то, что кабардинцы, будучи мусульманами, посещают богослужение в православной церкви. Немногие принимают крещение и становятся практикующими православными, но интерес к данной религии есть. Как отмечает о. Валентин, «люди здесь на Северном Кавказе не переходят из одной веры в другую, а уходят от атеизма».
В Кабардино-Балкарии существует небольшая, но очень активная католическая община, состоящая из трёх приходов — Святого Иосифа (в Нальчике), Святого Семейства (в Прохладном) и Благовещения (в Благовещенке). Настоятель — француз, отец Лоран из Орлеана, принадлежащий к ордену Св. Иоанна. В приходах представлены поляки, русские, немцы, кабардинцы и балкарцы из смешанных семей. Серьёзная работа проводится с молодёжью, устраиваются летние лагеря «Каникулы с Богом». Отец Лоран, большой любитель конного спорта, в Благовещенке создал конюшню и обучает молодёжь конному спорту. При церкви существуют неформальные кружки «Друзей Церкви» и «Друзей французской культуры», объединяющие по преимуществу представителей горской интеллигенции. Сёстры ордена Матери Терезы оказывают помощь бомжам, нищим, инвалидам.
Наиболее активно национальной миссией занимаются баптисты. Существуют отдельные кабардинские и балкарские группы, которые собираются и читают Новый Завет и христианскую литературу на своих родных языках, также распространяемую миссией баптистов (Евангелие на кабардинский перевёл швед Лео Мартинсон). Пастор-балкарец Александр Мечиев объясняет мусульманам, что у них с христианами много общего. Например, мечеть переводится как Дом Молитвы, а мусульманин как «покорный Богу». Мечиев считает, что среди кабардинцев намного легче проповедовать, так как у них сохранились христианские корни в языке и именах. У балкарцев христианских корней уже меньше.
Христианская миссия неоднозначно воспринимается среди кабардино-балкарского общества. В редких случаях обращённых в христианство родственники лишают погребения в родном селе. Проповедуя в тюрьмах мусульманам, пастор говорит им, что он тоже правоверный, покорный Богу, человек. Тюремное начальство охотно пускает пастора к мусульманам, учитывая угрозу создания в зонах «джамаатов» (разделения на «зелёных» (мусульман) и «чёрных» (так «мусульмане» называют православных за то, что они, по их мнению, искажают Писание)).
В Черкесске успеха в миссии добилась церковь пятидесятников «Божий ковчег». Пастор церкви Гарик Кургинян полагает, что нельзя идентифицировать себя с исламом и Кораном, несмотря на то что там говорится об Иисусе. Надо не учить христианской философии, а прямо говорить о вере: о том, чтобы оставить всё, взять крест и идти за Христом. Поэтому те, кто заигрывали с мусульманами, остались малочисленными, а в церкви «Божий Ковчег» много новообращённых мусульман. Клановость и родственные связи Кургинян также рассматривает с точки зрения положительного влияния на миссию. Гонения со стороны представителей родов есть, но надо стараться служить всей семье.
В Москве, если обратить одного человека, то все потом не придут, а на Кавказе, если происходит одно исцеление, то приходит ещё пятеро, а иногда и вся родня. Поэтому церковь и не разрушает родственную систему. В общине складывается система собственной клановости — общего братства. Карачаевцы, абазины легче идут в церковь, чем черкесы. Карачаевцы больше вспоминают свои христианские, аланские корни и традиции. Но и образованные черкесы интересуются христианством. Характерна ситуация, когда приходят «ваххабиты» и угрожают новообращённому христианину, а он им говорит — когда я был алкоголиком и наркоманом, вы мне не помогли, мне помогла церковь, и туда я буду ходить. Мусульманское население на Кавказе, как отмечает пастор, предназначено для христианской миссии протестантов, так как РПЦ формально не может работать среди народов Кавказа. При этом РПЦ активизировала свою работу с приходом епископа Пятигорского Феофилакта, стала применять евангельские методы, использовать национальные языки (в частности, на сайте епархии)[81].
Все церкви Северного Кавказа по-разному и в разной степени столкнулись с проблемой преодоления местных запретов и стереотипов, а также принципов, которые существуют у самих церквей.
Во-первых, это связано с пониманием национальной миссии. В Московском патриархате официально придерживаются представления о том, что каждому этносу в России соответствует своя религиозная традиция, и народы мусульманской культуры должны принадлежать исламу. Это своего рода «каноническая территория» народа, на которую другим религиям лучше не заходить. Таким образом, формально РПЦ вроде бы не должна иметь национальной миссии на Кавказе, хотя в реальности она существует. Приходы и епархии РПЦ, как и любая христианская церковь, по мере активизации своей социальной и культурной работы не могут не выходить за рамки «русской веры», как многие коренные народы России называют православие.
