Муслин с веточками - [89]

– О, правда? – сказала она. – Я так рада, ведь именно об этом я так давно мечтала! Умоляю, передай привет Алмерии! А теперь я должна принести Гарету лекарство: простите меня, пожалуйста! Сэр Гарет, оставшись один в саду, чтобы прийти в себя после утомительного воздействия своих гостей, наблюдал, как она шла к нему, неся лекарство.

– Я рад, что вы не бросили меня на произвол судьбы, – заметил он.

– О нет! Какая ерунда! Вот это скверно пахнущее лекарство, которое доктор Чантри велел вам принимать.

– Спасибо, – сказал он, принимая от нее стакан и выливая его содержимое на траву.

– Гарет!

– Хватит с меня снадобий доктора Чантри. Поверьте, вкус у них еще хуже, чем запах! Эстер, этот ваш брат слаб на голову.

– О да, я знаю! – согласилась она.

– Я говорил, что думал, знаете ли. Я не считаю, что обязан предложить вам защиту в виде моей фамилии. Вы слышали когда-нибудь такую напыщенную речь? Клянусь, я никогда! Потому что предположение, будто я скомпрометировал вас, так же нелепо, как и тошнотворно.

– Конечно. Давайте не будем об этом говорить! Это было так глупо!

– Впредь никогда не будем даже упоминать об этом, если вы заверите меня, что у вас нет сомнений на этот счет. Посмотрите на меня! Она повиновалась, чуть улыбнувшись.

– Гарет, это так глупо! Как вы можете спрашивать меня об этом?

– Для меня была бы невыносимой мысль, любовь моя, что вы можете согласиться выйти за меня замуж по такой причине, как эта! – сдержанно сказал он.

– Нет, – ответила она. – Или для меня, что вы можете сделать мне предложение по такой причине, как эта.

– Можете быть совершенно уверены, не могу. Я не в первый раз прошу вас выйти за меня замуж, Эстер.

– Не в первый, но сейчас все иначе, по-моему, – сказала она застенчиво.

– Совершенно иначе. Когда я спрашивал вас в Бранкастере, я был к вам привязан, уважал вас, но считал, что никогда больше не полюблю. Я был не прав. Вы выйдете за меня замуж, моя дорогая и последняя любовь? Она взяла его лицо в свои руки и посмотрела ему в глаза. Вздох, словно при избавлении от тяжелой ноши, вырвался из ее груди.

– Да, Гарет, – сказала она. – О да, конечно, выйду!