Муравьиное масло - [3]
Мишка встал, пощупал свои бицепсы. Но вопрос был не спорный, и кулаки в этом случае не могли сослужить свою боевую службу.
— Вот польем остатки — и домой… Мне сегодня и купаться чего-то совсем не хочется.
Домой они возвращались скучно. Ветер гнал по тропинке пыль. Было тихо, лишь иногда робко стрекотали кузнечики.
— Тс-с… Слышишь? — вдруг остановился Генька.
— Слышу… Капустники на речке орут.
— А журчит, слышишь?
— Это тебе солнцем затылок напекло… Теперь до самого вечера журчать будет.
— Это тебе напекло, — рассердился Генька. — Прочисти уши. Здесь где-то рядом журчит.
Мишка прислушался. Скоро и он ясно различил тихое журчание.
— Это на шоссейке.
Солнце уже поднялось высоко и пекло так, что казалось, вот-вот закипит, заклокочет воздух над красным от клеверного цвета лугом. Ребята быстро взобрались на небольшой откос, перепрыгнули через какой-то дощатый настил и, оказавшись на раскаленном асфальте, заплясали, обжигая голые пятки.
Вдоль шоссе, соединяющего поселок с железной дорогой, тянулась длинная, крытая досками канава. В ней шумела вода. Ребята долго искали щель, чтобы заглянуть под настил, но доски были плотно пригнаны и крепко прибиты гвоздями. Наконец Мишке удалось приподнять одну из досок.
— Грязная, — разочарованно протянул он.
— Дай-ка мне, — оттолкнул его Генька. — Это она в темноте грязной кажется… Мутная просто. — Он поплескал воду рукой, посмотрел капельки на свет и даже лизнул языком. — Натуральная вода; это с электростанции отходы из котлов. Они в Елаховку текут.
— А вдруг они ядовитые? — проворчал Мишка.
Генька даже сел от неожиданности.
— Факт, ядовитые, — настаивал Мишка. — Иначе зачем канаву досками заколотили?
Генька глянул по сторонам, потом решительно поднял доску и, зачерпнув пригоршню воды, стал медленно пить.
— Чего ты?.. Брось! — Мишка схватил его за руку. Но Генька быстро проглотил воду и, плотно сжав губы, сел на горячие доски. Мишка смотрел на него растерянно. Друг ведь самый лучший… Четыре года вместе — и вот, может быть, сейчас…
— Не действует… — заявил через несколько минут Генька.
Мишка облегченно вздохнул, даже хихикнул совсем некстати, но тут же высказал предположение:
— Может, она против человека не действует, а против огурцов задействует…
— А мы только один огуречик польем для опыта.
Ребята сбегали за ведром и вскоре старательно поливали огуречный куст на краю гряды.
— Что ж это вы в самую жару на поле выползли?.. Проспали, небось? — раздался у них за спинами чей-то веселый голос.
На меже стоял молодой высокий парень в полотняной рубашке с полевой сумкой через плечо.
— Агроном колхозный, — зашептал Мишка.
— Мы утром поливали, — бойко оправдывался Генька. — А сейчас опыт один…
— А кто же вам позволил на колхозных огурцах опыты ставить? — нахмурился агроном.
Генька растерялся.
— Мы только на одном огуречке. Воду попробуем…
— С речки сюда далеко носить, — поспешил ему на выручку Мишка, — а от водовоза все наши ребята из школы отказались… Правда отказались, кого хочешь спросите… Одну рабочую и лошадиную силу высвободили… А это отходы, — показал он на ведро. — С электростанции. Они не вредные, вон Генька пил, и ничего…
Агроном почему-то закашлялся, вынул из сумки пробирку и сказал:
— А ну-ка давайте ваши отходы! Исследуем…
К вечеру, когда зной слегка спал и на асфальт легли длинные тени придорожных кустов, друзья с лопатами бодро шагали из поселка к своему участку. Через плечо у Геньки висел тонкий резиновый шланг, каким обычно шоферы перекачивают бензин.
— Ночевать в поле отправились? — смеялись им вслед возвращавшиеся с речки капустники. Мишка с Генькой сделали вид, что это их не касается. Остановились они у канавы, где утром пробовали воду. Генька сказал:
— Ставь веху, трассу прокладывать будем.
Мишка воткнул в землю лопату и не торопясь направился вслед за Генькой к участку. Время от времени Генька останавливался, прищуря глаз, смотрел на лопату, ставил прутик и звал Мишку дальше.
Утром, проходя мимо огуречного участка, ребята, половшие капусту, не нашли там ни Мишки, ни Геньки. Вокруг было пустынно и тихо, лишь со стороны шоссе доносились крики. Капустники бросились через луг к дороге.
Там, где вчера Мишка поставил первую веху, была вырыта яма, от нее отходила неглубокая, в один штык, канавка. Генька старательно засовывал конец шоферского шланга в щель между досками. Мишка сидел в яме.
— Начинай! — скомандовал Генька, закрепив шланг.
Мишка сделал глубокий выдох и, взяв другой конец шланга в рот, начал втягивать в себя воздух.
— Вы никак ртом воду носить собрались? — захохотал кто-то из подбежавших ребят.
— Носом, — ответил Генька и взволнованно забегал вокруг ямы.
Мишка покраснел от напряжения, присел. Глаза у него выпучились. И вдруг из его рта хлынул фонтан.
— Ура-а!.. — закричал Генька.
Мишка хотел подхватить, но захлебнулся, и у него получилось: «Угуль… Угуль». Наверху весело рассмеялись ребята.
— Чего смеетесь? — проворчал Мишка отплевываясь. — Это вам не с ведерком на поле бегать. Тут наука и техника — закон сообщающихся сосудов. — Он бросил шланг на дно ямы. Из отверстия, фырча, вырвалась упругая струйка, окатила вымазанные глиной Мишкины ноги. Вода, медленно кружась, заполняла яму. К Мишке потянулось сразу несколько рук; он без труда выбрался наверх, а вода все прибывала и прибывала. Наконец она поднялась до краев и, пенясь, потекла по канавке вниз, к огурцам.
