Муравьи, кто они? - [52]

Почему же семена проросли в банке, да еще так дружно и быстро? В больших дозах яды действуют угнетающе, а в малых — стимулирующее. Возможно, когда семена освободились опеки парализаторов, небольшие остатки яда подействовали на них как стимуляторы роста.

Нельзя ли использовать яды муравьев селекционерам, выводящим различные новые сорта растений, нельзя ли использовать яд муравьев, чтобы задерживать, угнетать или даже парализовать рост злокачественных опухолей? Клетки опухолей и ростков семян в какой-то мере общи своими особенностями.

Урожай жнецов

Пожалуй, нет ни одного растения, семена которого бы не собирали жнецы. Они заготавливают и рогатые семена цератокарпуса, и крылатые — саксаула, и покрытые белым пушком семена терескена, и даже черные ягоды ядовитой солянки — анабазиса. Но самая лакомая добыча — зерна злаков. Им отдается явное предпочтение.

Ранней весной, когда еще мало семян, муравьиные дороги, будто зеленые ленты, когда каждый муравей несет по круглому листочку пустынного клевера — тригонелюмма, подняв его высоко над головой, как зонтик.

В заготовке провианта царит строгое распределение труда. Разведка новых плантаций, заготовка и перенос в подземные кладовые урожая, очищение семян от оболочек, и наконец, вынос шелухи наружу — всем этим заняты соответствующие «специалисты». В зависимости от обстановки, роли между ними могут меняться.

Муравьи-жнецы, хотя и строгие вегетарианцы, могут нападать на насекомое, случайно оказавшееся вблизи их жилища. Долго, несколько часов будут они теребить и рвать челюстями несчастную добычу, прежде чем убьют ее и растащит на части. Жнец неловок в охотничьем промысле, у него нет муравьиной кислоты, а одними челюстями много не сделаешь...

В ложбинке между каменистыми холмами Курдайского хребта — западного отрога Заилийского Алатау, журчит небольшой ручей. Вокруг него теснятся густые зеленые травы. Всего лишь только половину километра бежит меж камней ручей и исчезает в горячей почве пустыни. Это место мне хорошо знакомо. Здесь я знаю все муравейники и, останавливаясь у ручья, проведываю своих знакомых, некоторых из них подкармливаю хлебом. Какое тогда происходит столпотворение! Несколько сотен черных тружеников толпятся возле крошек хлеба, теребят их челюстями и несут в свои подземелья.

Через час вся добыча растащена, и взбудораженное общество постепенно успокаивается.

Однажды я накрошил муравьям черствый серый хлеб. Как обычно, муравьи предприняли энергичную его заготовку, но вскоре ее прекратили. Еще через некоторое время все крошки хлеба были вынесены наружу, выброшены. Мой подарок не понравился. Почему — не знаю!

Разные сборщики урожая

Если схватить натянутую палатку за веревки и трясти ее изо всех сил, то, пожалуй, и тогда она не будет так трепыхаться, как от свирепого ветра Чилик. В полотнище ударяются мелкие камешки, палатка то надувается как шар, то неожиданно опадет и становится маленькой, низенькой. Внизу по краю пустыни, над белой полоской реки, несутся тучи пыли, а против нашей стоянки, над песчаными грядами вздымаются косматые потоки песка. Хлопанье полотнища палатки, свист ветра угнетает, и я забираюсь в каменистое ущелье, куда только изредка порывами залетает ветер.

На берегу небольшого ключа теснятся раскидистые разнолистные тополя, сине-зеленые тамариски с розовыми цветами, а дальше тянется постепенно расширяющаяся полоска саксаула. На деревьях созрели семена: зернышко этого дерева окаймлено похожими на лепестки цветка крылатками. Семена собраны в кисти. Около урожайных деревьев трудятся жнецы, запасая на зиму корм.

Забравшись на дерево, муравьи перекусывает плодоножку облюбованного семени, и спускаются вниз. Впрочем, некоторые сборщики урожая падают вместе с семенами прямо на землю, избегая долгого спуска по стволу саксаула.

По тропинке, заполненной муравьями сборщиками урожая, нетрудно разыскать муравейник. Вот он — маленькая дырочка вертикального входа, окруженная небольшим валиком из песчинок и камешков. Вокруг входа разбросаны крылатки семян саксаула.

У входа в муравейник, как обычно, суетятся муравьи. Те, кто с ношей, стараются поскорее пробраться внутрь, освободившиеся спешат в обратный путь. Кое-кто занят вытаскиванием крылаток.

Из ущелья перебираюсь на песчаную гору. Здесь властвует ветер. Ему есть, где разгуляться на гладкой поверхности бархана. И в этом уголке пустыни обитают насекомые. Из-под ног вспархивает песчаная кобылочка, на длинных ногах-ходулях пробегает от куста к кусту песчаная чернотелка, мелькает светло-желтый песчаный бегунок, снуют и муравьи-жнецы — сборщики урожая. У них здесь нет торной тропинки, и муравьи бродят всюду, волокут гладкие крупные семена. Какому растению они принадлежат? Под тонкой оболочкой покоится свернутый, как меленькая змейка, спиральный зеленый зародыш. Точно такой же зародыш и у семени саксаула! Но где же крылатка? Неужели ее оторвали, прежде чем нести груз в муравейник.

Налетает порыв ветра, из-под ног срываются струйки песка, муравьи, удерживая в челюстях ношу и растопырив в стороны ноги, замирают: семя, как якорь, помогает держаться на месте в этом стремительном песчаном вихре. Будь у него крылатки, муравью с таким парусом несдобровать.