Мup - [12]

Он покачал головой:

– Нет. Удостовериться, что у нас все хорошо?

– Боро, можете говорить откровенно. Они нас не слышат. Уверяю вас, – мне стало жаль этого парня. Он, как и я, хотел лучшей жизни, принял участие в опросе, пока был в поездке. А теперь появляюсь я и все порчу. Вместо счастливого будущего теперь его ждет далеко не лучшая участь. Мне хотелось как-то загладить свою вину, но я не знал, что придумать.

– И что? Здесь невозможно врать. Кому, как не вам, знать, что только я выйду за эту дверь, мой мозг еще раз насквозь просканируют и все равно узнают то, что я сказал вам… – он тяжело вздохнул. – Хотя теперь это уже не имеет значения. Они знают, что я скопил денег и хотел сбежать. Мои часы сочтены. И никто в этом мире не сможет мне помочь. Даже вы.

Я не мог поверить своим ушам. Мозгоскопия, или, как ее называют в народе, скан мозга, запрещен на территории всей земли и считается серьезным преступлением. Даже правительственные органы отказались от него, поскольку он наносит человеческому сознанию непоправимый вред. Никогда до того момента я не встречал жертв этой ужасной операции. Боро продолжил:

– Я также не думаю, что вас отсюда выпустят живым.

– Я являюсь представителем центральной власти, – немного преувеличил я. – Меня будут искать, если я пропаду.

Мои аргументы нисколько не подействовали на него. Такое ощущение, что он даже не слышал их. Однако его слова заставили меня призадуматься, как действовать, если вдруг меня действительно попытаются убить. Если они просканируют мой мозг, то поймут, что я действую в одиночку, да еще с преступными целями. Этого допустить нельзя. Как быть?! Я начал паниковать, отчего встал и начал ходить вперед и назад по комнате.

– У вас все? – спокойным, полным смирения голосом, спросил мой собеседник. – Хочу, чтобы все быстрее закончилось.

– Нет. Я должен задать вам вопросы, – ответил я. Из всех возможных вариантов я выбрал самый обычный – решил действовать, как всегда. Опросить респондентов, сообщить этим ублюдкам, что проверка закончена, все в порядке и быстро покинуть их город. А сообщать, что здесь произошло или нет – решу потом.

– Что ты хочешь услышать? Мне клялись, что этот опрос тайный, и никто о нем не сообщит. И тут являешься ты и уничтожаешь мою жизнь и жизнь моих близких.

– Но почему ты вернулся сюда, если так хотел сбежать? – пытался я вывести разговор в нужное мне русло. В ответ я получил горькую усмешку. Он уже настолько смирился со своей участью, что даже не пытался искать помощи. – Нельзя вот так позволить им управлять твоей жизнью. Для этого мы живем в свободных землях, – пытался я приободрить его.

– Хватит.

Он встал и пошел к выходу.

– Куда вы?

Он повернулся. Впервые на его лице была видна хоть какая-то эмоция, и это была злость:

– Не хочу сидеть и ждать своей смерти. Лучше сразу. И тебе того же желаю. Будь ты проклят!

Он открыл дверь и покинул помещение.

Странно, но я остался совершенно спокойным. Страх ушел. Мозг быстро работал, пытаясь выработать стратегии поведения в зависимости от дальнейших действий хозяев. Я надеялся, что они не посмеют тронуть меня. Ведь это могло грозить им неприятностями и лишней шумихой. С другой стороны, здесь могло действовать старое верное правило: «Нет человека – нет проблемы».

* * *

Дверь открылась. Я обернулся. Вошел все тот же темнокожий жирдяй. Мне показалось, что он был доволен, если по его внешности вообще можно было разобрать хоть какие-то эмоции.

– Приглашать второго? – оскалился он в злобной усмешке.

– Пожалуй, нет. Я вижу, что это бесполезно. Они ничего не будут говорить, – спокойно ответил я, скрестив руки на груди.

– Я не знаю. Ты не умеешь задавать вопросы…

– Ладно! Давайте закончим. Будем считать, я свою работу выполнил и готов попрощаться с вами, – прервал я его, всей душой желая как можно быстрее уйти оттуда. Я тайком начал оглядывать окна, анализируя, есть ли хоть какая-то возможность сбежать.

– Мы не торопим. Я хотел поговорить. Мы же гостеприимные люди, – он говорил медленно, все с той же омерзительной ухмылкой, словно жаба, смакуя удовольствие перед тем как совершить прыжок и сожрать жертву.

– Что вы хотите? – я ненамеренно перешел на грубый тон. Когда я начинаю нервничать, я иногда непроизвольно грублю, что было неуместно в моем положении. Меня словно пошатнуло от собственной дерзости. Я испугался, и мое «сильное Я» быстро спряталось где-то внутри. Со стороны, наверное, было видно, что я осунулся и сжался.

Мой собеседник начал ворочать нижней челюстью, слово жевал жвачку, тем самым только нагнетая нервозность. Хотя он был совершенно спокойным. В лучах заходящего солнца, которые пробивались сквозь окно, было видно, как в воздухе летает пыль. Мы были словно в болоте, куда я случайно забрел и не мог выбраться.

– Кто еще в этом списке? – прорычал он наконец.

Холодная рассудительность взяла верх, что отнюдь мне не свойственно. Анализируя сейчас те события, я прихожу к выводу, что инстинкт сохранения работает не только в части рефлексов, но также и очень хорошо управляет психикой. Мне было страшно, казалось бы, я должен был наделать глупостей, но вместо этого выбрал самый верный из всех путей.