Мулан - [23]

— Измена! — продолжал выкрикивать Чи Фу.

— Я не думала, что так все выйдет…

— Позор и бесчестие!

— У меня не было выхода! Пожалуйста, поверьте!

Чи Фу подошел к стоящему в стороне Шангу:

— Капитан!

Ли Шанг знал, что полагается делать в таких случаях. Немедленная казнь через отсечение головы того, кто обесчестил китайскую армию… Он подошел к Хану и с лязгом выдернул из привязанных к седлу ножен острый меч.

Хан встал на дыбы.

— Держи коня! — велел Чи Фу стоящему рядом воину.

Линг, Яо и Чьен По бросились к Мулан, но Чи Фу простер к ним руку:

— Закон есть закон!

Шанг подошел и остановился перед Мулан, стоявшей на коленях в снегу. Та с надеждой взглянула на командира, но в его прищуренных глазах ничего нельзя было прочитать. Он поднял меч…

Мулан закрыла глаза и склонила голову, готовая к смерти. В этот страшный миг она не думала о том, что умрет, ее мучил стыд оттого, что из-за нее на ее семью падет позор. А что ждет ее… Какие пустяки! Вот меч опускается… Короткий свист, и ее голова на снегу, быстро становящемся красным, а тело дергается в последних судорогах… Интересно, будет ли ей больно? Она стиснула зубы…

Но рука Шанга с мечом замерла. Несколько секунд он боролся с собой, а затем швырнул меч на землю рядом с Мулан.

Та в недоумении посмотрела на меч, а потом на своего командира. Шанг в упор взглянул на нее:

— Жизнь за жизнь! Я возвращаю долг. — Он повернулся и твердыми шагами пошел прочь. — Выступаем!

Чи Фу бросился за ним:

— Подумайте, капитан!

Ли Шанг повернулся, в ярости ухватил его за отвороты куртки и встряхнул:

— Я сказал — выступаем!

Мулан осталась стоять на снегу, на коленях, прикрывая плечи одеялом, а на земле перед ней лежал обнаженный меч. Она смотрела вслед уходящим — они становились все меньше и меньше, а потом скрылись за поворотом дороги.

* * *

Сверчок подкидывал мелкие щепочки в крошечный костерчик и старательно раздувал огонь. Мулан, уже в одежде, сидела, скорчившись, у огня и дрожала от холода. Хан обошел ее кругом, зубами стащил с себя попону и набросил ей на спину, а сам улегся с наветренной стороны, прикрывая от вьюги. Сверчок отпрыгнул от костра поближе к палатке и закутался в полог, весь дрожа.

Мушу ходил невдалеке, подбирая поломанные стрелы в охапку, и ворчал себе под нос:

— Счастье было так близко. Так близко… Я ублажил бы предков, занял свою былую должность… Ох, все труды насмарку!

Вытащив из седельной сумки пельмень, он насадил его на наконечник сломанной стрелы и поднес к огню. Мулан пошевелилась, и Мушу, вопросительно взглянув на нее, снова повернулся к костру.

— Зря я убежала из дома…

— Эй, но ведь ты же спасала отца от гибели! Кто же знал, что ты вдруг опозоришь семью… и лишишься друзей. Знаешь, надо смотреть на все проще. — И Мушу сам чуть не заплакал.

— Может, это я не ради отца? Может, я хотела доказать, что я на многое способна? Чтобы, глядя в зеркало, видеть человека достойного… — и она взяла в руки свой шлем и взглянула в его блестящий металл на свое отражение. — Но я ошиблась! Я не вижу ничего… — она отшвырнула шлем в сторону, а по ее щеке скатилась слеза.

Мушу посмотрел на Мулан с глубоким сочувствием и вздохнул. Но ответил он с нарочитой бодростью:

— Его просто надо слегка почистить! Сейчас я его немного протру… — он поплевал на шлем, вытер его тряпкой и протянул Мулан. — Гляди, какая ты хорошенькая! — но та лишь со вздохом отвернулась. Улыбка Мушу увяла и он грустно сказал:

— Я ведь тоже обманщик! Твои предки ничего мне не поручали, я им вообще не нравлюсь. Ты рисковала собой ради других, а я… я думал только о себе. Я гораздо хуже тебя!

Мулан посмотрела на него, и впервые на ее лице появилась улыбка.

Сверчок, вскочив на шлем, который Мушу по-прежнему держал в руках, что-то настойчиво протрещал, а потом упал ничком и разрыдался.

— Что? — вскричал Мушу. — Ты не приносишь удачу? — он схватил Сверчка и зажал в кулаке. — Ты наврал мне?! — тот лишь уныло кивнул головой.

— А ты кто? — обратился Мушу к Хану. — Тоже, наверное, не лошадь, а овца? Раз мы тут собрались все такие обманщики… — но Хан лишь презрительно фыркнул, как бы говоря, что он-то как раз настоящий, а Мушу махнул рукой и понурил голову.

Мулан вздохнула:

— Я все-таки должна вернуться к отцу. Поехали домой!

— Да, нам будет трудно… Но ты не волнуйся! — утешил Мушу. — Все уладится. Мы вместе начали это и вместе закончим. Обещаю!

Мулан улыбнулась, обняла дракончика и нежно прижала его к груди.

* * *

Черный сокол кружил над засыпанной снегом долиной, время от времени издавая тоскливый крик. Всюду из-под снега торчали поломанные копья, луки, разбитые щиты. Непобедимое войско гуннов нашло тут свою могилу. Казалось, ничто живое не уцелело в долине.

Но вот снег зашевелился, в стороны полетели ледяные осколки, и громадная рука выметнулась на поверхность. Она шарила вокруг, ища, за что бы уцепиться. Следом появилась другая рука, а потом и голова с яростно горящими желтыми глазами. Шань Ю приподнялся и осмотрелся — безрадостная картина смерти и запустения предстала ему. Ничего живого вокруг, только снег, лед и обломки оружия. И Шань Ю закричал — закричал смертельно раненым зверем, не надеясь, что кто-то услышит и придет…