Муха с капризами - [18]
Ему, по всей вероятности, было страшновато. Иначе — зачем бы писк и трепыхание?
Но зато сколько нового, неведомого, интересного открывалось взгляду с этой ветки! И это было только началом. Ведь папа-скворец вскоре перескакивал с этой ветки на другую, с другой — на третью, и птенцы следовали за ним до самой верхушки ясеня!
Тесная, душная комнатка в скворечнике и огромный, светлый мир, которым любуешься с вершины ясеня, — какое тут может быть сравнение!
Не приходится, стало быть, удивляться тому, что скворушки порядком шумели. Они пищали, кричали от радости. Голосили до хрипоты!
Что ж, какой с них спрос! Бывают ведь даже и ребята, которые умудряются охрипнуть в первый тёплый весенний день, когда можно вволю набегаться по саду. По крайней мере, могу назвать некую девицу, по имени Крися. Других не упоминаю. Думаю, и вы без труда найдёте таких «хрипунов» среди ваших знакомых.
После того как первый шаг в жизнь совершался, начинались занятия самым важным предметом — наукой полёта. Вначале скворчата обучались на родном ясене, перепархивая с ветки на ветку. Затем папа-скворец назначал своим ученикам более трудные задания. Наконец ставилась задача — перелететь на крышу нашего дома. Туда переносились и занятия. Всё семейство скворцов усаживалось рядком. Отец что-то растолковывал молодёжи, объяснял, показывал на примере, а порой и стукал клювом какого-нибудь озорника, который, вместо того чтобы внимательно слушать и всё выполнять как полагается, глазел по сторонам, пропуская мимо ушей слова старика отца. И в результате взмахивал крылом позже, чем следовало!
Через неделю… О, позанимавшись неделю, скворчата летали уже так хорошо, что нам приходилось срочно привязывать полотняные ленточки и вешать пугала на поздних вишнях в саду, иначе прилежные ученики не оставили бы нам ни единой вишенки.
Так шло из года в год. Наблюдая за скворцами, я был уверен, что старики учат своих детей только летать. Ну, может быть, ещё каким-нибудь птичьим наукам, которые им, скворцам, нужны, но о которых я, человек, не имею представления.
Но вот однажды — был это прекрасный знойный день в разгаре лета — слышу: кто-то щёлкает, точь-в-точь как соловей.
«Почудилось», — думаю.
Известно ведь — даже и пословица такая есть: «Придёт святой Вит — соловейка замолчит». Иными словами, в начале июня соловей перестаёт петь. Да и вообще соловей поёт только ночью.
А тут на дворе белый день и июнь давно миновал!
«Нет, не может быть, — думаю, — мне померещилось».
На всякий случай всё же прислушиваюсь. И снова слышу трели. Кто-то поёт — может, и не совсем как соловей, но, во всяком случае, очень похоже.
Осматриваюсь. Никакого соловья не видно, только на знакомой большой ветке перед скворечником сидят рядышком скворчата, а на другой, прямо напротив них, — старый скворец.
Батюшки мои, да ведь это он выводит соловьиные трели! А малыши подражают ему как умеют.
Я был изумлён и восхищён. Я понял: на этот раз передо мной не какой-нибудь там скворчиный детский сад, где малышей учат прилично вести себя и утирать нос платком. Это была школа, самая настоящая школа! Ведь старый скворец обучал своих детей иностранному языку. Точь-в-точь как вас, наверно, учат немецкому или, скажем, французскому. Он их учил «соловьиному». А когда кончилось обучение соловьиному языку, начались разговоры на языке иволги, дроздов…
Тут-то я впервые понял, почему у нас об остроумном человеке говорят, что его «скворцами кормили». Скворец, мои дорогие, это вам не кто-нибудь, а скворец! Самая умная птица на свете! Ну, скажите? Какой другой птице придёт в голову обучать своих птенцов иностранным языкам?
Помню, пошёл я как-то в рощицу. Вдруг слышу — кто-то насвистывает хорошо знакомую мне песенку. У моей Криси была пластинка с этой песенкой, и она крутила её до бесчувствия. Кругом — никого. Поглядел наверх — вижу, сидит на ветке скворушка и знай себе насвистывает знакомую мелодию. Только не до конца, правда: обрывает где-то посредине, а потом опять повторяет сначала. Я был уверен, что это один из тех скворцов, кто получил образование в школе на моем ясене. В скворушкиной школе!
И, признаться вам по секрету, я очень горжусь, что у меня на ясене самый настоящий птичий университет.
Чёрный петух
Ну, кто бы мог подумать, что за один день — да что я говорю, за какой-нибудь час! — весь порядок на нашем дворе полетит вверх ногами? И из-за кого, главное? Из-за обыкновенного петуха!
Да, это было для всех нас полной неожиданностью. Однако факт остаётся фактом.
Пошёл я как-то на рынок. День был базарный. Но, честное слово, я не собирался ничего покупать. Я просто хотел поглядеть, что люди привезли на базар.
Вот хожу я вдоль прилавков: чем полюбуюсь, что потрогаю, то с тем, то с другим продавцом перекинусь словом.
И вдруг натыкаюсь на коренастую даму в плоской, как блин, шляпе. Она держит под мышкой чёрного петуха.
Петушище ростом с доброго индюка, а глаза у него красные, как кровь. Посмотрел он на меня очень внимательно и, сказал бы я, даже умно. Понравился мне этот взгляд. Я потрепал петуха осторожно по шее. Он — раз! — и клюнул меня в руку.
