Муха и самозваный принц - [3]

Андровский понял намек и не обиделся:

— Симпатичный самоделкин, — кивнул он, — но понимаешь…

— …если зарядить его гексогеном… — в тон ему продолжил Михалыч. Судя по всему, он знал Андровского давно и близко.

— Да, именно это я и хотел сказать, — с серьезным видом подтвердил зам по безопасности. — Много мелких деталей, а крупные надрезаны ножницами. При взрыве эта дизайнерская работа даст несколько тысяч осколков. А народу в зале всегда полно…

В большую, как фургон, кабину лифта вошло человек десять. Машу толкнули на Андровского, и пришлось руками упереться ему в грудь.

Ой, мамочка! Что творится в «Райских кущах»?! Что происходит, если в набитом охраной санатории еще и начальство ходит с пистолетом?

С одного касания она не сумела определить систему, но ни знакомым «Макаровым», ни тем более карманным «ПСМом» Деда там и не пахло. Под тонкой шерстью пиджака у Андровского прощупывалась крутая братковская пушка из тех, что стреляют очередями.

Маша снизу вверх уставилась на зама по безопасности. Тот помалкивал и деликатно дышал в сторону.

Глава II ЕРШ-НЕВИДИМКА

У каждой букашки свои замашки. Ершу нравилось, напустив на себя сонный вид, разглядывать пассажиров лифта. Его и так мало замечают, он вроде кнопки: нажали, поехали и забыли, а сонный вид совсем превращает Ерша в невидимку. Что есть Ерш, что нет Ерша… А он есть, он видит всех и может слегка попользоваться своей невидимостью.

Водит Ерш свой вертикальный транспорт — восемь этажей вверх, восемь вниз. Поглядывает: кто к нам приехал? А приехали к нам брюлики в полкарата, как не стыдно. Мадам, вы «Райских кущах»! Здесь не в моде пшено. Ах, ах, извините, слона-то я и не приметил: какой браслетик! Самолет можно купить. Муж подарил на золотую свадьбу?.. Не притворяйтесь, что вам тридцать девять. Дора Абрамовна классный хирург, но не настолько же. Узнаю у вас за ухом ее фирменный шов белыми нитками… Шучу, шучу, шва не видно. Я просто помню, как вы в том году приезжали подтягивать кожу. И ваш первый приезд помню. Вы тогда жаловались, что по коридору бегает ребенок, так то был я… А вы меня и не можете помнить, ведь я человек-невидимка… Меня зовут Э, разве не знаете? Прислугу всегда зовут Э. «Э, подайте!», «Э, принесите!» — удобно.

Девчонку Ерш приметил еще в мраморном зале. Лифт уезжал и приезжал, а она стояла за колонной с Андровским и какими-то отдыхающими. По привычке выделять начальство в любой толпе Ерш сперва засек Андровского. Папаша Мюллер как всегда отчитывал кого-то — Ершу со своего места было не видно. Потом вошел в лифт, девчонка и остальные с ним. Классная девчонка. Снегурочка. Будь его воля, Ерш бы таких обливал помоями, из ведра прямо на башку. А то задерет нос — и пошла, и пошла, тварюшка. Ерш нарочно толкнул ее на Папашу Мюллера, а девчонка даже не поняла ничего. Дернула локтем и не обернулась. А Ершу что-то стало тоскливо — почему не заметила? Хотя вообще ему нравилось быть невидимкой.

Тут до него дошло, что с девчонкой что-то не так. Уставилась на Папашу Мюллера, как баран на новые ворота. Заглянул ей через плечо — елы-палы, пиджак у гестаповца топорщится под мышкой. Очень это Ершу не понравилось. В последний раз, когда он видел Папашу Мюллера с пушкой, тот не моргнув глазом всадил пулю в задницу одному щедрому на чаевые отдыхающему. Тот потом оказался киллером, приехавшим в «Кущи» валить чьего-то конкурента. Ментов понабежало! Персонал трясли как никогда. Бармен вылил в раковину ящик левого виски, горничные блоками выбрасывали сигареты, которые покупают на оптовке, а толкают отдыхающим по буфетной цене. Убытки не считали, тут лишь бы место сохранить. Дорого оно стоит, место при богатеньких.

Обычно Ерша не колебала эта возня. У него своя маленькая работа: сейчас лифтером, на прошлых каникулах боем, чемоданы таскать. С чемоданами больше устаешь, зато на чай дают много. Левых дел за ним сроду не числилось. Но в этот раз Ерш дорого дал бы, чтобы увидеть Папашу Мюллера без пушки. Улетная была бы картина — благостный, ни о чем не подозревающий Папик Мю. Потому что в этот раз Ерш заварил такую кашу, что самому не верилось.

Сколько Ерш себя помнил, столько мать брала его на работу. Начальство смотрело снисходительно: пускай бегает, лишь бы не шумел. Ерша спрашивали: «Ты кем хочешь стать?». «Вовой-киномехаником!», — четко выговаривал Ерш, и его хвалили за смышленость. Вова работал в «Райских кущах», стало быть, ответ Ерша означал, что другое место его не устраивает. Еще бы. Кому неохота в рай? Дуракам только.

Во-первых, здесь еда. Нетронутые, только побывавшие на столах у отдыхающих куски осетрины, колбасы, ветчины считались уже ничьими: приходи на кухню да ешь, только с собой не уноси. С собой — это воровство, мать выгонят с работы, и осетрины не будет.

Во-вторых, отдыхающие добрые и ленивые. Пока Ерш был маленький, его баловали конфетками, потом стали давать мелкие поручения. Пошлют на первый этаж купить газету, дадут иногда полсотни. Ерш бумажку в карман, из кармана мелочь; купит газету и приносит на сдачу горсть монет. Ему махнут рукой: оставь себе. Глупые.

Конечно, вставал у Ерша естественный вопрос, за что некоторым такое счастье. Денег считать не умеют, а живут как в сказке, даже ручки на унитазах позолоченные! Ручку он, кстати, свинтил без всякой корысти, можно сказать, из любви к прекрасному, потому что не только в их с матерью доме, но и во всей деревне ее не к чему было приспособить. Мать не поняла и Ерша выпорола.