Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук - [4]

У всех нас есть психика, потому что у нас есть воображение. Внутренний мир образов периодически нуждается в обновлении, поскольку виртуальные реальности, разворачивающиеся в психике, должны постоянно изменяться. Если прежний сценарий больше не преподносит сюрпризов, если больше некуда двигаться, то личности нужна новая идентичность. Зацикленный на травмах клинический подход не может помочь, поскольку исследование наших психических глубин относится к сфере гуманитарных наук и искусства.

Благодарности

Я многим обязана Друсцилле Френч за ее точность при редактировании моей рукописи, а также за ее щедрую помощь и компетентность в области английского языка. Без ее помощи и поддержки эта книга едва ли была бы написана.

Я испытываю глубокую благодарность к Майклу Вэнной Адамсу, Иди Барретт, Джо Коппину, Уильяму Доти, Кристине Даунинг, Марку Келли, Дарсии Лабросс, Патрику Махаффи, Жилю-Зенону Махо, Луне Махо, Дэвиду Миллеру, Морин Мердок, Марките Риль, Мэррею Шугару, Диане Скафт, Глену Слэйтеру, Деннису Слэттери, Марго Стойер, Биллу и Джоанне Дрэйк, а также их полным сочувствия соседям, Энн Вест. Их интеллектуальная щедрость, эмоциональная поддержка и физическое присутствие показало мне, что все мы являемся частью взаимосвязанной системы разумов, душ и тел.

Я благодарю всех пациентов, студентов и друзей, которые разрешили мне использовать свои истории как иллюстрации к моим теоретическим доводам.

Я благодарна моему брату Клоду Парису за ту роль, которую он сыграл в формировании моего интеллекта в ту пору, когда я была «всего лишь девушкой».

Я хочу сказать «спасибо» Лори Пай за то, что своей преданностью идее защиты окружающего мира она убедила меня в том, что глубинная психология, в конце концов, является экопсихологией.

Наконец я глубоко признательна Джеймсу Хиллману, моему учителю и другу, чьи мысли и работы вдохновляли и направляли меня на протяжении всей моей жизни. Те, кто знаком с его трудами, смогут увидеть, сколь многим мое понимание глубинной психологии обязано его радикальному переосмыслению всей этой области.

Глава 1 Как я пробила свой толстый череп

В тот год падение в пустой бетонированный бассейн и последующий танец со смертью были не первым случаем, когда я проваливалась в дыру. За несколько месяцев до этого эпизода, чуть не завершившегося смертью, закончился мой долгий брак, в результате чего я переживала сильнейшую депрессию. Наш союз был отнюдь не безмятежным. Нам с мужем часто приходилось жить врозь в разных домах, городах, даже странах. Мы устроили себе жизнь, удобную для двух диаметрально противоположных людей, каждый из которых готов дать другому свободу на пути к его призванию. Чаще всего возникавшее между нами напряжение было плодотворным, но постепенно оно стало приобретать все более опустошительный, опасный характер. Когда наши дети повзрослели, нарастающий стресс стал невыносим. Мне недоставало храбрости разрубить нашу связь, но у него нашлось отваги на двоих, и он одним махом рассек гордиев узел, купив билет на самолет, чтобы вернуться на восточное побережье. Да, я понимала, что после того, как дети выросли, наш брак утратил свою необходимость. Да, я понимала, что развод или расставание не обязательно означают конец любви. Да, я видела, что наш брак вредит любви больше, чем разрыв. Да, я видела, что мой муж достиг того этапа жизни, когда он почувствовал, что должен следовать своей истинной природе, а она требовала уединения. Да, я понимала, как сильно он хотел, наконец, получить возможность читать, медитировать, наслаждаться тишиной, одиночеством, покоем. Все это я понимала. Тем не менее все мое существо кричало «Нет!». Рациональное понимание произошедшего совсем не облегчает эмоциональное потрясение. Нет! Нет! Нет! Не ты, не меня, не сейчас!

В своей работе психотерапевта я не раз сталкивалась с одной из самых интригующих загадок человеческой природы: соблазном оставаться в деструктивных, но все же знакомых отношениях, готовностью передать другим власть над своей жизнью, отрицанием потенциальной свободы. Почему мы так охотно обращаемся к мужьям, женам, родителям, друзьям, детям, начальникам, духовным учителям, помощникам, подчиненным с просьбой взять на себя ответственность за нашу свободу? Оказавшись брошенной, я тоже ощутила это невыносимое желание быть зависимой. Я пыталась убедить себя, что свобода хороша, но преждевременна. Я умоляла его побыть в нашей очаровательной тюрьме чуть подольше. Он ушел, как и наметил, взяв только чемодан с книгами и оставив меня наедине с нашими когда-то общими вещами и остатками прошлого. Он вернулся в родительский дом на восточном побережье и погрузился в вожделенное затворничество.

Я думала, что мне станет легче, если я начну очернять человека, который бросил меня. «После всего, что я для него сделала! Да он же чудовище!» В то время я не понимала, что любовь может иметь подземные отростки, которые уходят так глубоко, что, выдергивая корни любви из себя, я тащила вместе с ними и свое сердце. Не один месяц я прожила, отрицая это и выкорчевывая все, что можно, пока не провалилась в ту цементную яму и чуть не умерла.