Мудрость - [3]

Трудно, да и вряд ли необходимо, перечислять все, написанное Гамзатом. Цадаса поднимался и рос вместе со своей страной… Подобно неутомимому пахарю, Цадаса поднимал самые глубинные пласты жизни. Слово его и сегодня в общественной жизни Дагестана занимает особое место. Творчество его воплотило и выразило лучшие качества горского характера.

* * *

Как бы ни был значителен художник слова, творчество его непременно проходит беспощадное испытание временем. Выживает лишь высокое. К книгам мастера обращаются новые поколения читателей. Каждое прочитывает и принимает их по-своему. В 30-е годы превыше всего ставили сатиру Цадасы. В Великую Отечественную

сильнее воспринималась его патриотическая лирика и песни. Читатель 70-х годов оценит в поэзии Цадасы мудрость, нравственную чистоту, требовательность…

Остается, не меркнет эстетическая ценность, художественная красота стиха.

Шедеврами горской поэзии были и продолжают оставаться стихотворения Цадасы «Письмо семье из Москвы», «Застольная песня», «Уроки жизни», «Старость и болезнь», «Поэту Махмуду». Неувядаемо свежи дышащие любовью к жизни поэмы, сатиры, басни и сказки Гамзата Цадасы…

Человек редкостного таланта, неповторимого, как всякий истинный талант, Цадаса остался жить в памяти своего народа. Создатель нового реалистического языка, новых литературных жанров, классик, чьи строки бытуют в пословицах. Живо благодарное воспоминание о его личности, о примере его жизни, ставшей как бы мерилом нравственной требовательности, душевного благородства, доброты и честности. Так было с Ованесом Туманяном в Армении, Дмитрием Гулиа в Абхазии, Кязимом Мечиевым в Балкарии. Так бывает только тогда, когда поэт истинно народен. Наверное, это высшая форма признания художника, самый прекрасный ему памятник.

Н. Капиева

Стихотворения

Муталимская песня

Аульчане, земляки,

В ночь, когда вы из муки

Приготовили хинкалы,

Что размерами не малы,

В ночь, когда вы животы

Довели до маяты,

Хоть бы каждому десяток

Вы яиц из-под хохлаток,

Хоть бы тоненький кусок

Сала каждому с вершок,

Хоть бы сыр по скромным мерам

С колесо арбы размером,

Хоть бы всем ишачьи уши,

Хоть бы малость бычьей туши

От хвоста и до рогов,

Хоть бы гору пирогов,

Да по кругу колбасы,

Да вина – смочить усы,

Да бузы по целой бочке,

Да по белой ханской дочке,

Под луной в краю родимом

Поднесли вы муталимам![4]

Стихи о харчевне

Что правда, то правда: любую затею

Исполнит богач, ибо деньги в чести.

Пословицу знаем: легко богатею

Заставить цветы и на скалах цвести.

Взгляните-ка: те, кто набили карманы,

Внушив обездоленным зависть и страх,

Открыли гостиницы и рестораны,

Желая прославиться в наших горах.

Продать бы участок и домик мой древний,

Открыть бы лавчонку и бедность убить!

О, если б, назло богачам, для харчевни

Я мог бы немного грошей раздобыть!

Завистником стал я, признаюсь вам, братья,

С тех пор как харчевню завел Хаджияв.

Упорно богатством хочу обладать я,

На кухне его наслажденье познав.

С чего началось? На воротах лачуги

Увидел фанеру и надпись на ней:

«Есть деньги, приятель? Зайди на досуге, —

Большой интерес ожидает гостей».

«Ну, – думаю, – лес надо сплавить весною!»

Душа загорелась, как надпись прочел.

«Я чрево пожалую пищей мясною!»

С папахой под мышкой в харчевню вошел.

Ко мне подскочили слуга с кашеваром,

На камне щербатом велели мне сесть.

«Немного терпенья, – воскликнули

с жаром, —

У нас хорошо ты сумеешь поесть!»

Приносят мне суп – вы послушайте,

люди! —

Соленый, как море, холодный, как лед.

Без сахара чай в деревянной посуде

С поломанной ложкой слуга подает.

Покрытое пылью и плесенью тесто

Подкинули мне вместо хлеба на стол.

Отличная пища! Прекрасное место!

Не надо жалеть, что сюда я зашел!

Хозяин харчевни, да будь ты неладен,

Твой чай – это солью посыпанный мед!

А суп? До чего же твой суп непригляден,

Болотной водой от него отдает!

Навис потолок, словно своды пещеры.

Трепещешь: а вдруг на тебя упадут!

А стены из глины убоги и серы…

И это – порядок? И это – уют?

Откажется лошадь, сгорая от жажды,

От этого супа: в нем столько червей!

Прокисшего хлеба отведав однажды,

Заплачет осел о судьбине своей.

Пусть лучше в тюрьму меня бросит

чиновник,

Чем в этом хлеву мне пиры пировать,

Пусть лучше в меня злобный выстрелит

кровник,

Чем в этом хлеву мне чаи распивать!

Как только я встал, подбежал ко мне сразу

Хозяин: «Скажи мне, хорош ли прием?»

«В глаза не хвалю, чтобы не было сглазу,

Но соли – обилие в супе твоем.

Я жил в городах, посещал я деревни,

Меня и на празднества звали не раз, —

Нигде я не видел подобной харчевни,

Нигде так живот не набил, как сейчас.

Мне чай подавали в стаканах стеклянных,

А ты, молодец, подаешь в деревянных.

В тарелке друзья подавали мне суп,

Ты – в глиняной кружке: не так ты уж глуп!

Бывает и мясо в тарелке, я знаю, —

Увы, позвонками твой суп знаменит!

Везде предлагали мне сахару к чаю, —

Ты думаешь: сладость мне вред причинит.

И правильно: разве на праздник пришли

мы?

Не любо – не ешь, возвращайся назад!

Не свадьбу же сын твой справляет

любимый, —

Кому не по нраву, пусть дома едят!»

Я выйти решил, но хозяин и слуги

Вскричали: «Плати нам за суп и за чай!»

Едва только двери открыл я в испуге —

Схватили за шиворот: «Деньги давай!»