Мудрец - [9]

— Действительно, помогло, — внушительно пробасил Симеон. Только больше не нужно. Мне совершенно не хочется, чтобы вскоре ты, честный горожанин, забыл обо всем и заголосил веселые песни…

Разгладившееся было лицо Имро снова в одно мгновение исказилось горестной складкой. Он словно опять вернулся в действительность из дурманящего мира ортиса, и Найлу показалось, что в любой момент Сапожник может вновь зарыдать.

— Ты начал с того, что у тебя пропали сыновья… — мягко напомнил Найл. — Расскажи нам все подробно… что же случилось с твоими детьми?

ГЛАВА 5

Сосредоточившись наконец, несчастный отец смог отвечать на вопросы. Однако связно он говорить все равно не мог, то и дело сбиваясь на нечленораздельные возгласы и всхлипывания.

— Они ушли в гости два дня назад, и с тех пор их никто не видел! — горестно воскликнул Имро. — Мои бедные мальчишки, где вы! Где вы!..

— Прекрати! Возьми себя в руки! — сурово гаркнул за его спиной Симеон, испугавшись, что Сапожник опять затрясется в истерике. Ты находишься в зале Главы Совета Свободных! В зале Правителя нашего города!

Видимо, внушительные интонации, отчетливо прозвучавшие в голосе врача, подействовали на Имро не хуже раствора ортиса, потому что он вздрогнул, с готовностью кивнул и, напряженно сморщившись, начал рассказывать:

— Мои мальчишки иногда не приходили домой ночевать и раньше. Такое случалось, номы с женой никогда не волновались. Мы точно знали, что ребята ночевали у своих друзей, у сыновей моего хорошего приятеля по имени Флод… Мы с детства дружили, потом женились, обзавелись семьями, и наши дети тоже стали товарищами. О чем еще можно было мечтать? Мои пострелы иногда уходили в дом Флода и там оставались на ночь, чтобы не тащиться в темноте… Порой его шалуны так заигрывались с моими, что не возвращались домой, а получали спальное место у меня в доме. Всем было весело, а мы с Флодом только радовались, глядя на такую дружбу!

Судя по всему, отведавший ортиса Сапожник настроился на лирический лад и был намерен открыть Главе Совета Свободных всю незамысловатую историю своей дружбы. Обменявшись с Симеоном выразительными взглядами, Найл вежливо, но твердо перебил хромого:

— Ты хорошо говоришь, только у нас очень мало времени… Ответь мне на такой вопрос: на этот раз твои дети снова пошли в дом Флода?

— Да! Да, они отправились туда два дня назад!

— Может быть, ты зря пугаешься? Не думаешь ли ты, честный горожанин, что твои сыновья ничуть не пострадали, а по-прежнему играют в своей закадычной компании?

— Нет… — внезапно перешел на шепот Имро, точно вернувшись мысленно к чему-то страшному. Ребята исчезли… и пропали не только они… но и…

От ужаса, завладевшего всем его сознанием, он приложил ладонь ко рту, глаза его вдруг расширились, и Сапожник снова умолк.

— Говори! Говори немедленно, слизистый червяк! — не выдержал суровый Симеон. Что же случилось с твоими детьми? Говори, безмозглая медуза!

— Сегодня вечером я пошел за ними к Флоду… — едва справляясь с рыданиями, жалобно продолжил Имро. — Но оказалось, что их там нет…

— Что же сказал твой друг? Что тебе ответил Флод, когда ты пришел к нему? — спросил Найл, сдвинув брови. Когда твои дети ушли от него?

— Ничего Флод мне не ответил! — зашелся в беспомощном крике Сапожник. Флод и не смог бы мне ничего сказать потому, что сам бесследно пропал! Он исчез не только вместе с моими детьми, но и со своими детьми, и, вдобавок, вместе со своей беременной женой!

* * *

Дом, принадлежавший Флоду, располагался в Квартале Простолюдинов, что на самом краю Города, в юго-западном секторе.

Время было уже позднее, дело близилось к полночи, но Найл, не раздумывая, решил отправиться в те края. Он захватил с собой, кроме Сапожника, еще и Симеона, а также троих человек из охраны под командованием Джелло.

На улице стоял необычайный для здешних мест мороз.

Не переставая валил снег, с неба слетали большие, почти невесомые белые кристаллы, которые все падали и падали, покрывая землю толстым слоем колючего порошка. Зимняя тьма поглотила спящий Город, казавшийся в этот час таким же необъятным, как и низкое небо, нависшее над вершинами гигантских небоскребов.

Сквозь заиндевевшие окна повозки слабо различались силуэты зданий с погасшими окнами.

Гужевые с трудом преодолевали каждый метр обледеневшей дороги, а Найл, кутаясь от холода в накидку из вонючей овчины, пытался сосредоточиться на происходящем и осмыслить услышанное.

Картина происшедшего была ему еще не совсем ясна, а от плаксы Сапожника добиться большего пока никто не мог.

Из всех его всхлипываний, бессвязных выкриков и рыданий стало понятно, что, оказывается, пропали не только его любимые дети, но и целая семья, большая семья.

Это, хотя и с трудом, удалось выяснить у хромоного Имро. Только что за этим скрывалось?

На этот вопрос у Найла пока не находилось ответа.

Хотя в первый же момент, узнав о случившемся, он поймал себя на очень неприятной мысли, — в его душу закралось чудовищное подозрение: не вернулся ли кто-то из пауков к прошлому, к охоте на людей? Не вступил ли кто-то из восьмилапых на тропу кровожадного паука-людоеда Скорбо, занимавшего очень высокий пост и служившего некогда начальником стражи у самого Смертоносца-Повелителя?