Мучная война - [120]

— Но под каким видом, под каким именем? — спросил Ленуар.

Закрыв глаза, Николя немного помолчал.

— В этом-то все и дело! Готов держать пари, он не раз надевал рясу капуцина… Он узнает адрес своего врага и хочет наказать его и отомстить. Для выяснения подноготной семьи Мурю он использует Матиссе. Бабен, служанка в доме Мурю, с удовольствием посвящает Матиссе в семейные неурядицы хозяев. Наступает ночь с 30 апреля на 1 мая. В доме Гурдан на улице Де-Пон-Сен-Совер собираются Мурю, его жена, Камине и некто третий, которым, скорее всего, является сам Энефьянс…

— Довольно предположений, — оборвал его Сартин, — переходите…

— Давайте, давайте, к фактам!

— Камине, подкупленный этим третьим, настроен против булочника. Мурю поджидает ученика за дверью. Ученик выходит на улицу, далее крики, ссора, обмен ударами, и ученик, упав, притворяется, что ударился головой о камень. Появляется третий и объявляет, что Камине мертв. Он уводит Мурю, везет его на улицу Монмартр и там, в пекарне, убивает булочника. Предвижу ваши замечания: почему он не избрал более простое оружие? Отвечу: убийца хотел, чтобы его жертву считали умершей от остановки сердца. Не исключено, что он предусмотрел и версию с ядом: в отчаянии, что убил собственного сына, булочник принял сильнодействующий яд. Если бы, на несчастье убийцы, у нас не оказалось врача, жившего в тех краях, где водятся кобры… Добавлю, что…

— Довольно, Николя, — заявил Сартин. — Слушая вас, начинаешь верить, что вы лично присутствовали при каждой сцене, которую вы столь лихо описываете.

— Мои слова основаны на показаниях нескольких свидетелей: Колетты, служанки Гурдан, а также учеников Фриоп и Парно, которых вы сами можете допросить, ибо они содержатся в камере в качестве подозреваемых.

— Почему вы уверены, что преступник и жертва отбыли в экипаже?

— Один из свидетелей слышал шум колес. Для меня же убедительным доказательством являются чистые туфли убитого Мурю: в тот вечер в Париже шел дождь, а вам прекрасно известно, какими становятся улицы нашего города после дождя.

— Но скажите, — остановил его Сартин, — почему Мурю не узнал Энефьянса?

— Я тоже задавал себе этот вопрос, сударь, и, кажется, нашел ответ. Если это действительно был Энефьянс, то похоже — хотя доказательств у меня и нет, — что Мурю не был с ним знаком, ибо вел дела главным образом с его отцом. Я почти уверен, что он не знал его в лицо. Но если я ошибаюсь, то десять лет ссылки, каторга и климат Индии также могли основательно изменить его внешность.

— Согласен, все вполне логично, но вы нам так и не сказали, каким образом вы вышли на след человека с коброй?

— Во время нашего визита к Гурдан мы обнаружили листок бумаги с именем Энефьянса; листок привел нас на улицу Пуарье. Предупрежденный, без сомнения, сводней Гурдан, человек, обитавший в тех краях, посмеялся над нами и, задав нам загадку, отправил нас от тех мест подальше. Но я успел обнаружить там весьма необычные улики. К моим сапогам прицепились змеиные чешуйки, учуяв которые, моя кошка повела себя угрожающе, подтвердив тем самым предположения доктора Семакгюса. К несчастью, неведомый обитатель дома бежал, и мы вновь потеряли его. Тогда он совершил первую ошибку, устроив за мной слежку. Но, как известно, наши агенты — самые лучшие агенты в мире.

Впервые за все время Сартин улыбнулся.

— Они его тотчас заметили и, в свою очередь, стали за ним следить. Тем временем, обеспокоенный моим интересом к архивам Ост-Индской компании, этот человек, увы, зверски расправился с тем, кто вызвался помочь мне отыскать сведения о кораблях, отбывавших на Восток. Совершив убийство, он вырвал из рук своей жертвы, архивариуса Белома, листок из реестра; однако по остаткам листа, зажатым в руке убитого, мы сумели узнать то, что нас интересовало. Наши шпионы проследили за ним до самого дома на улице Вандом, вплотную примыкающего к ограде квартала Тампль…

Ленуар закашлялся еще более выразительно, а Ла Врийер заерзал в кресле.

— След оказался правильным. Капуцин угрожает мне, я стреляю, промахиваюсь, и он убегает. Обыскивая дом, я натыкаюсь на кобру, она нападает на меня, и только вмешательство Наганды спасает меня от ужасной смерти.

— Да, да, да, — произнес Ла Врийер, — это тот самый алгонкин, которого высоко ценил наш покойный король. Так он вернулся?

— Да, сударь; король пригласил его на коронацию в Реймс.

— Работа нашего несравненного полицейского, риск, которому он постоянно подвергается, заслуживают восхищения, — воскликнул Сартин. — Однако мы по-прежнему не знаем главного. Кто этот капуцин? Мы понимаем, что речь наверняка идет об Энефьянсе, но под каким именем он здесь? Надеюсь, вы его нашли? Его надо арестовать.

— Наконец-то мы встретимся с нашим неуловимым незнакомцем. Позвольте мне, господа, пригласить Бурдо, который передаст мне разъяснительные документы.

Не дожидаясь ответа герцога, Николя позвонил. Вошел инспектор и, протянув ему стопку бумаг, перевязанных голубой ленточкой, бесшумно исчез. Все взоры устремились на Николя.

— 1 июля 1775 года судно «Бурбоннез», принадлежавшее Ост-Индской компании, пришвартовалось в Лорьяне; на его борту прибыли военные, негоцианты и несколько священников из иностранной миссии. Я располагаю… — и он потряс стопкой документов, — списком пассажиров и описанием их вещей, ящиков и чемоданов. В бортовом журнале указано, что 30 апреля тело пятнадцатилетнего юнги Жака Легерена после отпевания опустили в море. Юнга скончался при загадочных обстоятельствах, и никто не сумел определить причины его смерти. Происшествие заинтересовало корабельного врача, и он подробно описал его в бортовом журнале. Согласно его описаниям получалось, что моряка укусила именно кобра, каким-то образом оказавшаяся на борту. Внимание мое привлекло также имя одного из пассажиров судна. Речь идет об офицере. Я посетил военную канцелярию на улице Сен-Доминик…