Му-му. Заброшенная могила - [7]

За доступ к «приличному» мертвому телу можно ведь просто заплатить, не пачкая рук собиранием окочурившихся бомжей по подвалам или неопознанных «подснежников» по свалкам (так в милиции называют жертв преступлений, обнаруженных весной при таянии снегов). За них если и платят похоронным конторам, то самый минимум. И вот убитые горем родственники вызывают к постели умершего «скорую помощь», которая должна зафиксировать факт смерти, и милицию, дающую направление в морг. Сотрудники этих двух служб и дают «наводку» ритуальным службам. Естественно, не за спасибо. За «теплый» труп участковым милиционерам и санитарам «скорой» платят от 500 до 3000 рублей. А потом, само собой, включают эти расходы в калькуляцию похорон. Расчет верный: люди, которых постигло горе, вряд ли станут торговаться, считать копейки. Им не до этого.

Отсюда и конкуренция: зачем участковому лейтенанту или санитару «скорой» работать на одно-единственное агентство, если можно на два-три? Пусть даже все они окажутся «честными», тот самый участковый может осведомлять одно агентство, санитар — другое, фельдшер — третье, водитель «скорой» — четвертое… Вот и затеваются у дверей квартиры покойного «аукционы» — кто меньше возьмет за проводы в последний путь…

Тогда же Бондарев рассказал Хвостову о беспределе, который творится на кладбищах и с которым безуспешно борется глубокоуважаемый мэр Москвы и его коллеги из других городов. Хвостов тогда только покачал головой — о многом из этого и писали, и говорили, но воз оставался и ныне там.

…Когда до сознания бывшего разведчика Хвостова дошло, на какую работу приглашает его бывший полковник ГРУ Бондарев, он только почесал коротко стриженный затылок.

— Ну, Сергей Леонидович, ты даешь! Я — и кладбища? Окстись, полковник, не тот я человек. В гробовщики не гожусь.

— А я тебя в гробовщики не зову, — отрезал Бондарев. — Порядок с кладбищами наводить надо. Да и не только с кладбищами.

— Допустим, — нахмурился Хвостов. — И как, по-твоему, я этот порядок наводить буду? Насколько я знаю, там господин Купцов, заместитель мэра, командует.

— Правильно знаешь. Но не до конца понимаешь. Можешь считать, что мы тебя к нему «на усиление» отправляем, как раньше говорили. Или по-другому, если тебя больше устраивает, — комиссаром. Да и не командует он там, а только курирует. Командовать будешь ты. Как понял? Прием!

Именно такой фразой Бондарев заканчивал сеансы связи, когда они с Хвостовым служили в «горячих точках» бывшего СССР. Произнеся ее, он дал бывшему подчиненному понять, что пререкания неуместны.

— Когда приступать? — сдержав просившиеся наружу возражения, спросил Матвей Иванович.

— В понедельник, 3 марта, у тебя встреча с мэром. После этого сразу и приступишь. За выходные почитай, что сможешь найти, по истории московских кладбищ, законодательную базу посмотри обязательно. Если у тебя возникнет пара мыслей, как улучшить работу ритуальных служб, будет просто замечательно.

* * *

Матвей Хвостов жил один в большой трехкомнатной квартире в районе Можайского шоссе. Сын, удачливый тридцатилетний бизнесмен, купил себе квартиру неподалеку, на Кутузовском проспекте, но виделся с отцом нечасто. Так и получалось, что к себе домой отставной майор приходил только ночевать, целые дни проводя на работе, где он занимался социальными проблемами населения северо-запада Москвы, а выходные — на своей небольшой даче в Подмосковье. Тем не менее квартира содержалась в порядке, за ней присматривала одинокая пожилая женщина, которую Хвостов нанял в самом начале тяжелой болезни жены.

После встречи с бывшим сослуживцем отставной майор вернулся домой и окинул взглядом стеллажи с разнообразным справочным материалом. Папки, справочники и компакт-диски с базами данных накопились за годы работы в ГРУ, а также за те десять лет, когда он после неудавшейся карьеры бизнесмена вновь поступил на госслужбу. Достав нужный компакт со сведениями о кладбищах Москвы, он включил компьютер.

…Раньше на Руси кладбища никогда не были местом, где люди наживаются за счет горя других. Случись так, что в народе узнали бы, что некто отвечающий за похороны обсчитал, обманул родственников покойного, с таким поступили бы так, что он сам предпочел бы побыстрее занять место на кладбище. Конечно, богатые и знатные могли претендовать на лучшие места, в центре, ближе к храму, да и гранитная, а то и мраморная плита служила напоминанием о том, что имярек жил на этой земле и отошел к Господу. Даже бедноте не приходилось запрягать лошаденку, чтобы навестить прах усопших. Места хватало для всех.

Но времена изменились. И если в XVIII веке, когда Москва перешагнула Земляной вал, а население ее достигло двухсот тысяч человек, в столице образовалось более трехсот кладбищ, то теперь в десятимиллионном мегаполисе осталось всего шестьдесят четыре некрополя. Конечно, никто из новопреставленных рабов Божьих без погребения не остается, но кто из родственников хочет в поминальные дни ехать за тридевять земель? Да и престиж дело не последнее.

…После принятия христианства на Руси усопших старались по возможности хоронить ближе к Богу — возле приходских церквей и монастырей.