Му-му. Заброшенная могила - [64]

Осоловевший Спейс уже готов был снова произнести комплимент насчет диссертации, но Дорогин прервал его:

— Хорошо. А нам-то что до этого? Прикажешь лезть в неизвестно какие разборки? У меня на своих… попугаев… времени не хватает.

При чем тут попугаи, Сава не понял, развел руками и сказал:

— Это просто так, упражнение для мозгов…

* * *

После разговора с Даниилом Купцов прямо из машины набрал номер телефона и спросил:

— Ну?

— Они уехали на фазенду, с утра еще…

— Оба?

— Трое, сам Хвостов, его баба и внучка.

— Тогда начинайте.

…Когда вечером в воскресенье Матвей Иванович с Мариной вернулись с дачи, на которую решили съездить на выходные, они обнаружили, что квартира ограблена. Среди других пропавших вещей были спрятанные во вскрытом сейфе ноутбук с записью компрометирующих Купцова данных и фотоаппарат со снимками, на которых тот же Купцов был снят в обществе лиц, уже сидевших или только готовившихся к посадке…

После встречи с Купцовым Даниил не стал никуда звонить. Он просто напился у себя дома, не желая никого видеть и слышать. А в воскресенье, мучимый страшным похмельем, целый день бродил из угла в угол и только к вечеру выбрался погулять в парк Победы. Прихлебывая коньяк из плоской серебряной фляжки, он принял решение. Завтра он поговорит. Но не с отцом, а с Мариной.

Стоит ли говорить, каких душевных усилий стоило Даниилу набрать из своего кабинета номер Марины, а потом, услышав ее голос, не бросить трубку? Тем не менее он себя заставил.

— Марина? Это Даниил. Нам нужно поговорить… — произнес он, ожидая в ответ услышать что-то типа «Я вас не знаю».

И был очень удивлен, прямо поражен, услышав приветливое:

— Ой, Даниил! Я рада тебя слышать. Когда ты хочешь встретиться?

— Марина, ты не таишь на меня зла? — спросил он, чтобы проверить, не ослышался ли.

— Да ну, что ты! Нет, конечно. Так когда? Просто у меня человек сейчас…

— Давай сегодня вечером. А место сама назначь, я приеду.

— Тогда давай погуляем где-нибудь… Скажем, на Крымской набережной. Часов в семь. Тебя устроит?

— Вполне. Все, я тебя жду. Пока.

Положив трубку, Даниил облегченно вздохнул и подумал о том, что если бы не отец, то самая лучшая на свете женщина Марина Куницына стала бы его женой во что бы то ни стало. Эта мысль повергла его в такую пучину отчаяния, что он не смог совладать с собой и, достав из бара бутылку коньяка, присосался прямо к горлышку. Секретарша, в этот момент заглянувшая в кабинет, открыла рот от изумления: шеф одного из богатейших в Москве страховых агентств стоит у шкафа в позе горниста и глотает дорогой коньяк прямо из горла!

Впрочем, открыто показывать изумление шеф давно ее отучил, и секретарша сразу же закрыла рот, как и дверь, объяснив дожидавшемуся в приемной посетителю, что директор сегодня очень занят и просил не беспокоить.

Даниил вылакал коньяк так, как может лакать молоко давно не евшая кошка. Немного успокоившись, он сел за стол, закурил, пуская дым в вентилятор, и задумался.

…Говоря Купцову, что ему все равно, что будет с его отцом, он погрешил против истины. Причем как-то странно погрешил — ни один психолог не разберется. Разве что Марина. Марина… Если отца убьют, Марина достанется ему, теперь он это знал точно. Во всяком случае, его затуманенное алкоголем сознание говорило об этом достаточно четко. Но если, опять же, отца убьют и он не предупредит его об опасности, ему ничего другого не останется, кроме как пустить себе пулю в лоб. Или совершить харакири, что более созвучно его былому увлечению японской культурой. Вспороть себе живот той самой не настоящей, но вполне пригодной для этого катаной, которая стала когда-то причиной его ненависти к отцу. Но так ли он ненавидит отца? «Нет», — ответил он на поставленный себе вопрос. Он ненавидит самого себя. По одной простой причине: в его подсознании накрепко вбито, впаяно, что он должен быть таким, как отец.

Даниил никогда не произносил даже мысленно фразу «Я сам во всем виноват». В этом не было смысла. Вина засела в каждой клеточке его тела настолько прочно, что облекать ее в словесные или мысленные формы было незачем. Восемнадцать лет он носил в себе этот груз. Груз, который не мог разделить ни с кем.

Кроме Марины.

Сегодня должна быть поставлена последняя точка. Сегодня он сделает ей предложение, которое спасет их обоих — и его, и отца.

Без пяти минут семь Даниил остановил машину напротив входа в парк Искусств. Был понедельник, людей вокруг почти не наблюдалось, и Хвостов-младший смог сразу увидеть выходившую из такси Марину. В голове мутилось от выпитого, настроение было хуже некуда, и Даниил чуть не забыл на сиденье купленную по дороге царственную алую розу. Уже отойдя от машины навстречу Марине несколько шагов, вспомнил, вернулся, достал цветок и протянул подошедшей девушке.

— Привет, — сказала она, принимая розу. — Какая красивая…

— Как ты… Хотя что это я — ты гораздо красивее.

Марина улыбнулась:

— Что-то тебя, Даниил, на шаблонные комплименты потянуло. Пойдем, — она взяла его под руку, и они молча пошли по пустынной аллее.

— Ты давно не звонил, — сказала Марина. — Дела?

Хвостов-младший понял, что она не желает вспоминать об инциденте в кафе. Что ж, так будет легче.