Му-му. Заброшенная могила - [43]

— А что он нам сделает? — сморщился Загряжский, не любивший пахнувшие «туалетно-бордельной филологией» остроты своего настоящего босса. — Не уволит же всех скопом…

— Он может, — махнул рукой заместитель мэра. — Тем более я сам с субботы в отпуске, на исполнение обязанностей Гаврилюк заступает. Конечно, ежели что-нибудь спешное, придется отменить. В общем, так. Свяжись с Ферапонтовым, я ему дал задание любыми путями найти «дырки» в работе этого «правдоискателя». Главному экономисту это по плечу, тем более что Хвостов ему вроде доверяет. Подготовьтесь, вы должны встретить его во всеоружии. В противном случае всем кирдык.

За день, оставшийся до совещания, Загряжский, используя выданный Купцовым карт-бланш, развернул бурную деятельность. Вернувшись к себе на кладбище и выгнав всех из конторы, — мало ли что, стуканул же кто-то Хвостову о перестрелке — он набрал номер телефона.

— Ферапонтова, пожалуйста! Егор Кузьмич? Это Загряжский. Пересечься бы надо. Приеду через часок в кафе. Добро?

Ферапонтов что-то хрюкнул в ответ и положил трубку. Говорить ему было тяжело — накануне он весьма чувствительно получил по морде в собственном дворе от какого-то алкаша, которому сделал замечание на предмет распития на лавочке спиртных напитков. Причем сделал он это в такой форме, что поднаторевший в матерных диалогах алкаш уронил челюсть, но, когда он ее нашел, челюсть пришлось искать самому Ферапонтову. На больничный он, правда, не пошел, зная, что понадобится «высокому начальству».

Когда Загряжский прибыл в кафе, где они обычно встречались с главным экономистом «кладбищенского управления», он вытаращил глаза:

— Что это с тобой, Егор Кузьмич?

— Не трави душу, Владлен Амосович, — ответил тот, прикрываясь ладонью. — Говорить трудно…

— A-а, ясно — в «Астории» поужинал, — процитировал Загряжский Шарапова из сериала «Место встречи изменить нельзя». — Ну ладно. С кем не бывает… Вот что: нужен компромат на Хвостова. Ты же задание получил! Как продвинулся?

— Нету у меня против него ровным счетом ничего. Он чист, как слеза младенца. И бывают же такие…

— Не бывает таких, Егор Кузьмич, — отмахнулся Загряжский. — Просто хорошо концы в воду прячут.

Ферапонтов помолчал, массируя живописный синяк на челюсти, переходивший на пухлую щеку.

— Я тебе что, Берия? У меня возможностей поменьше, чем у него. По работе, еще раз говорю, он чист. В личной жизни? Это не для совещания. Да и там тоже особо ничего не накопал. Ну есть у него любовница, тоже в системе администрации работает, психолог. Да про это все знают…

— И больше ничего?

— Ничего. Не подроешься под него, со всех сторон закрыт. Да и «правильный» он, как Павка Корчагин. Скажи Купцову, что я ничего сделать не смог.

Тем временем официант принес заказ. Поскольку двигать челюстями Ферапонтову было тяжело, он заказал лишь графинчик водки, грибной салат и бульон. Загряжский же решил пообедать на всю катушку.

— Спровоцировать его никак нельзя? — спросил он, пережевывая приготовленный по всем правилам немецкой кухни роскошный шницель.

— Я, что ли, буду его провоцировать? — поморщился экономист. — Пробовал парочку сомнительных бумажек ему подсунуть, так он меня с ними к такой-то матери отправил. Фигурально выражаясь, конечно. Он вообще, в отличие от меня, грешного, по матушке выражаться не имеет привычки.

— Послал же нечистый… — буркнул смотритель кладбища, промакивая губы салфеткой. — Не было печали.

— Скажу по совести, — произнес Ферапонтов тихо, — Купцов сам виноват. Это же ежу понятно, что под него мэр копает. Руслан совсем с головой перестал дружить. Скоро начнет «братву» в Кремлевской стене хоронить. Ты думаешь, он только кладбищами занимается? На нем клейма негде ставить!

— Это его вопросы, — прервал Загряжский собеседника. — Мы тоже не ангелы. Ты с Леней Лысым говорил?

Леонид Лысенко по прозвищу Леня Лысый был помощником заместителя мэра для «особых» поручений.

— О чем это, интересно, я с этим амбалом говорить должен? Пока, слава богу, надобности такой не было…

— Не было, так будет. Точнее, уже есть…

Леня Лысый был широко известен в узких кругах особо приближенных к Купцову людей. Этот огромный детина официально служил при своем боссе референтом; вот только что он «реферировал» — для большинства остальных сотрудников оставалось загадкой. Да и показать его широкой публике было трудно — более одиозную личность трудно было представить. Двухметрового роста, с блестящим, как елочная игрушка, бритым черепом, он представлял собой какую-то адскую смесь питекантропа и классического бандита, которых рисуют на карикатурах.

Но еще меньшее количество людей знало, что Леня пятнадцать лет назад окончил школу с золотой медалью и только тот самый пресловутый «внешний вид» помешал ему поступить на юридический факультет МГУ.

Леня попал в «обойму» Купцова давно, когда тот, по «просьбе» Администрации Президента назначенный заместителем мэра столицы, набирал свою команду. Делал он это нестандартно — не слушал никого из знакомых, советовавших ему каких-то «мальчиков-мажоров», а выходил на связь с профессорами московских вузов, чтобы те порекомендовали ему не прошедших по конкурсу, но подававших надежды абитуриентов. Именно таким образом Леня Лысенко попал на службу к заместителю мэра.