Мстители пространства (сборник) - [72]

Корабль опустился на свое обычное место на крыше. Пауэлл вышел наружу. Он был один.

Он нетерпеливо поднял взгляд. Серая пустота была безликой, но, казалось, сквозь нее откуда-то издалека проглядывает зеленое свечение.

И Майк Пауэлл, всматриваясь в тусклость чужого мира, прошептал:

— Они всё забудут. Они забудут вас, Эберли. Но я не забуду. Разумеется, моя жизнь станет такой же, как прежде. Я буду бегать за сенсациями и гоняться за Кушем, буду временами напиваться и, вероятно, попытаюсь подкатить к Сью Кларк. Но я не забуду вас. Никогда не забуду!

When New York vanished, (Startling Stories, 1940 № 3).

Пер. Андрей Бурцев.

ТИХИЙ РАЙ

Мы с Элеонорой сидели на старинном диване и ждали возвращения хозяина.

— От этого места у меня мурашки ползают по спине, — сказала Элеонора.

— Это просто один из старинных особняков на Риверсайд-драйв, — ответил я ей. — Мы уже скоро уйдем.

Наш хозяин, Джон Диринг, вернулся с графином и стаканами. Он был красивым, но каким-то бесцветным и мягким, и жалко старался выглядеть гостеприимным.

— Мы не можем долго оставаться, — начал я.

— Останьтесь, пожалуйста, — сказал он вежливым, можно даже сказать нежным, голосом. — Вы мне очень понравились. По крайней мере, позвольте предложить вам выпить.

Делать было нечего, кроме как принять его предложение. Бренди был хороший, и я откинулся на спинку рядом с Элеонорой, пока потихоньку пил, наблюдая, как отблески от старинной люстры играют в ее волосах.

Благодарность Диринга была слишком обильной, даже смущающей. Он откровенно перебарщивал. Мы с Элеонорой остановились возле Гудзона — ночь была лунная, — и я вылез из машины, чтобы поглядеть на человека, склонившегося над перилами и явно больного. Он сумел дать мне свою визитную карточку, объяснив, что у него сердечный приступ, и мы отвезли его домой. Вот и все, что мы сделали.

Диринг вертел в пальцах стакан и смотрел на нас.

— Теперь я уже не выгляжу больным, не так ли? — улыбаясь, спросил он. — Ну, работа у меня довольно сложная. Я ученый.

Карие глаза Элеоноры засветились.

— Ученый?

— Или, можно сказать, изобретатель. Я покажу вам, если хотите... — Он заколебался. — Надеюсь, вы не подумаете, что я слишком навязчивый, но... — Его взгляд зацепился за кольцо Элеоноры. — Могу ли я вас поздравить, мистер Корбетт?

— Спасибо, — сказал я.

Он уставился на нас.

— Вы влюблены. Это хорошо... — Он сделал глоток бренди, потом сказал любопытную фразу. — Эмоциональные ценности так непредсказуемы у людей.

От этих его слов у меня по позвоночнику пробежала внезапная холодная дрожь. Он произнес слово «люди» так, словно говорил о какой-то расе, отличающейся от его собственной. Это была странная мысль, которую я постарался выкинуть из головы.

Диринг поднялся.

— Позвольте мне показать вам мое изобретение. Это может вас развлечь.

Казалось, он жаждал выразить свою благодарность. Мне даже стало неудобно.

Но мы еще не могли уйти, не обидев Диринга.

Элеонора тихонько пожала мне руку.

— Пойдем, Барни. Мне любопытно.

Итак, мы последовали за Дирингом вниз по лестнице, ведущей в подвал. Там он открыл дверь в стене, и мы оказались в оцементированной комнате, где не было ничего, кроме... Кроме чего?

Я замер, не понимая, что именно вижу перед собой.

Он неподвижно висел без всякой поддержки в воздухе, примерно метрах в двадцати от пола — светящийся шар, от которого почему-то сразу же у меня заболели глаза. Он был не больше моей головы и сиял бледным, белым, фосфоресцирующим светом. Но по его поверхности ползали какие-то тени. От этого он почему-то казался живым.

И еще шар покачивался, словно на морской волне, бесконечными и непредсказуемыми движениями... Странно все это выглядело!

— Что это? — спросила Элеонора.

Диринг, улыбаясь, прислонился к стене.

— Ну же, не бойтесь. Потрогайте его.

Я протянул руку, и рука была остановлена в нескольких сантиметрах от поверхности шара, словно я наткнулся на какую-то невидимую стену. Я провел рукой сначала над шаром, потом под ним. Не было ни проводов, ни стеклянной опоры.

— Что его держит? — спросил я Диринга. — Магниты?

Диринг покачал головой.

— Это довольно сложно объяснить. Вы не можете его коснуться, потому что он существует в другом континууме пространства—времени. То есть, на другом плане существования.

— А что это такое? — спросила Элеонора, восхищенно разглядывая, как ее кольцо сверкает в сиянии шара.

— Можете называть это материализатором мыслей. — Диринг по-прежнему улыбался, но мне показалось, что взгляд у него стал настороженным. — Он работает по принципу любого усилителя. Если бы у вас было достаточно силы воли, мистер Корбетт, вы могли бы создавать материальные объекты, просто думая о них — одной силой мысли.

Элеонора взглянула на меня. Уж не помешан ли слегка наш хозяин? — так и читалось в ее взгляде.

— Назовите какой-нибудь цветок, — сказал Диринг.

— Роза, — сказал я.

— Лилия, — одновременно со мной сказала Элеонора.

Наш хозяин кивнул. Он подошел к стене и открыл дверцу, которой я прежде не замечал. За ней оказалась высокая и глубокая ниша, выложенная веществом, похожим на черное стекло. Пол в ней был из такого же материала, и на нем лежало нечто, похожее на шлем, покрытый проводами, такими крошечными и так плотно переплетенными, что они напоминали ткань.