Мстители гетто - [45]

В ту ночь от мины, заложенной Нохемом, слетело под откос сорок платформ, груженных вражескими танками. В гетто никто не спал. Люди, которые позднее пришли в лес, рассказывали, что это была одна из самых счастливых ночей для пленников Минского гетто.

После краткого перерыва подрывная группа Нохема снова ушла в Минск, и снова на путях, в километре от гетто, было уничтожено десять вагонов. Разведка передала точные сведения о результатах: 54 убитых и 40 тяжело раненных фашистов; кроме того, на рельсах осталась груда обломков зенитных орудий и саперного инструмента.

В третий раз группа пошла на рискованную операцию: средь бела дня они на подводе въехали в Минск. Подводу нагрузили сеном, картофелем, птицей и яйцами. Под картофелем лежала взрывчатка. Как назло, среди дороги распряглась лошадь. Проезжавшие мимо гитлеровцы подняли шум по поводу того, что им загородили дорогу. Все дело висело на волоске. Но минеры любят иной раз пошутить с дьяволом в его собственной «малине». Благополучно добравшись до католического кладбища, заехали к знакомым Витьки Рудовича, отдохнули и пошли на «работу».

…Взрыв на железной дороге в эту ночь привел гитлеровцев в бешенство. Как раз в это время народные мстители уничтожили гитлеровского обер-палача Кубе, Нохем об этом еще не знал. Немедленно после взрыва он послал Цилю и Витьку в гетто для улаживания ряда вопросов и для того, чтобы увести с собой оттуда людей. К утру гетто было оцеплено полицией и жандармерией. Однако, партизаны успели выполнить свои поручения и благополучно выбраться из гетто.

Восемь эшелонов с вражескими войсками и грузами уничтожила группа Нохема. И каждый раз Нохем напоминал своим товарищам: мера возмездия не может быть полной, покуда кровавые злодеи ступают по советской земле. И еще он помнил о своем долге перед загубленной женой и сыном, перед героически погибшим боевым товарищем Ботвинником, перед всеми оставшимися в гетто, перед людьми, для которых каждый произведенный Нохемом взрыв был призывом к борьбе, к уничтожению стен гетто.

IX. СТАРЫЙ ШИМЕН РАССКАЗЫВАЕТ…

Обычно, когда разгорается партизанский костер, на душе становится легче. Бойцы усаживаются кругом вплотную и следят за шипением подброшенной сосновой ветки. Время от времени чьи-то руки, почти машинально, подкладывают в огонь хворостину, сучок. Хорошо так сидеть, не двигаясь… Дремлющие глаза полузакрыты… И вот тогда-то и наступает излюбленная минута краткого партизанского отдыха: общепризнанный рассказчик начинает: «Однажды»…

…Костер уже весело пылал. Но никому из бывших обитателей Минского гетто, прибывших в Колоднянский лес, не хотелось присаживаться к огню. Настроение было приподнятое: эти люди только что побросали в огонь свои желтые заплаты. Только что они слушали энергичную речь командира Исроэля Лапидуса, разъяснявшего законы беспощадной борьбы и мести. Каждый знает: обратного пути нет! Но там, в гетто, у Лейзера Лосика осталась мать и сестренка. Кто оставил отца, кто жену, брата, сестер… Как же быть?

Надо хорошо вооружиться, начать борьбу, ради которой мы сюда пришли, тогда мы сможем взять сюда десятки и сотни наших братьев и сестер, — говорит Исроэль Лапидус.

На душе становится легче. К костру присаживается один из самых старших членов группы, Шимен Лапидус, и начинает свой рассказ о том, как давно, лет двадцать с лишним тому назад, он, Шимен, впервые ушел партизанить в белорусские леса.

Ребята насторожились в ожидании интересного рассказа. Но послушать старого Шимена на этот раз не привелось.

Получен приказ от командира: приготовиться к бою!

Шестьдесят человек, вооруженных винтовками и четырьмя пулеметами, ушли к шоссейной дороге, ведущей из Пуховичей в Старые Дороги. Возле деревни Омельная притаились, замаскировались и стали терпеливо («Главное — это терпение!» — говорит опытный партизан Шимен) дожидаться.

Десять грузовиков, набитых вооруженными до зубов гестаповскими разбойниками, мчались по тракту. Это был карательный отряд, едущий на расправу с окрестными «неспокойными» белорусскими деревнями.

— Огонь! — скомандовал Лапидус.

После первого залпа ошеломленные фашисты стали прыгать с машин. Ругань и стоны огласили окрестность. Партизаны подошли вплотную, и начался бой один на один, врукопашную. Били чем попало. Авром Холявский прикладом размозжил череп белобрысому фашисту, Иосель Янкелевич душил другого. Старый Шимен вскочил на немецкую машину и крикнул ребятам:

— Бейте собак! Не щадить их, братцы. Напомните им то, что было в Тучинке!

Семьдесят четыре гитлеровца валялись на дороге. Восемь бандитов попались живьем в руки партизан.

…Во временном лагере партизанского отряда, состоящего из бывших обитателей Минского гетто, весело горит костер. Одежда на многих партизанах вымокла до нитки, но никто об этом не думает. Все так заняты, что обо всем позабыли. Что может сравниться с радостью победителей, подсчитывающих богатые трофеи?

Сознание, что захваченным оружием можно будет снабдить целую сотню новых партизан, воодушевляло и волновало. Люди забыли об отдыхе, полагающемся после ожесточенного боя.

По окрестным деревням разнесся слух, что в лесах объявились евреи-партизаны, не дающие житья гитлеровским разбойникам. Они уже уничтожили такое-то количество СС-овцев (обычно называют чрезвычайно преувеличенное число). В отряд Лапидуса стали стекаться советские люди разных национальностей. Пришли белоруссы — Константин Шелег и Эдуард Черняк, русские — Борис Столбов и Степан Анохин, осетин — Цакулов и цыган Золотаренко. Сыны единого советского народа крепко сплотились в боевой дружбе и совместно добыли славу 5-му партизанскому отряду II Минской партизанской бригады.