Мракокрад - [86]
Восходящее солнце озарило крылья Ясновидицы, и она села на гребне, вдыхая свежий воздух нового дня.
«Получилось.
Я справилась.
Столько будущих я видела, столько всего предприняла, чтобы вывести нас на верный путь… и ничего этого не осталось. Мы так и не женились. Не заняли престол и не остановили войны. Не наплодили драконят».
Ясновидица закрыла глаза, стараясь не думать об этом. Разве можно оплакивать драконов, которые даже не родились? Они ведь столь же призрачны, как и все во временных потоках, которые она похоронила.
Однако в памяти все еще стояли их мордашки, и она будет по ним тосковать.
«Как мне быть дальше?»
С глубоким вдохом она позволила новым вариантам будущего раскрыться перед ней.
В племени ее ничего не ждет. Ее видели на сцене подле Мракокрада, и больше ни один ночной ей не поверит, даже если она поведает о том, как поступила, хотя об этом вообще стоит молчать. Никто не должен узнать, где Мракокрад погребен и как легко его пробудить.
А еще, если Ясновидица вернется в племя, в будущем – и не в одном – случатся страшные вещи. В них она будет очень одинока, будет тосковать по Мракокраду так сильно, что не устоит перед искушением выпустить его. Даже зная, какие УЖАСЫ грядут, она видела, как поддается соблазну.
«Можно ведь остаться с ним до конца. Лечь на пути лавины и ждать смерти».
Прямо сейчас грусть заставила подумать, что это, может быть, наилучший для нее выбор.
Однако не даром же Ясновидица – прорицательница. Она видела, как ее переполняет горе и то, как со временем оно проходит.
Было и такое будущее, в котором ее ждало счастье.
Были временные потоки, в которых не приходилось постоянно бояться оплошать.
Трудно было поверить, но имелись потоки, в которых ее ждала новая любовь и драконята.
Ясновидица расправила крылья и подняла голову навстречу синему небу в золотых прожилках.
Она осталась одна, в печали… зато свободная. Жизнь так долго была связана с Мракокрадом – с первого видения о нем, – что Ясновидица и мельком не задумывалась, каково это – жить без него.
Она вспомнила давнюю мечту, навеянную свитком, который любила читать и перечитывать. В нем говорилось о затерянном континенте и обитавших там неизвестных племенах драконов.
В своих мечтах Ясновидица была исследователем. Странствовала по миру и открывала новые страны, о которых и не грезил ни один ночной.
Теперь же мечта могла стать явью. В видениях уже раскрывались картины необычных деревьев и странных животных, незнакомых драконов, не принадлежавших ни одному известному племени. Ясновидица поняла, куда ей надо. И знала, как туда добраться.
Отныне она вольна была распоряжаться своим будущим.
Эпилог
Индиго
Пять лет спустя…
На пляж, сверкая в солнечных лучах, пролился слепой дождик. В песок с глухим ударом шлепнулся кокос. Он подкатился к лапам Индиго, и она подняла орех, вспомнив день испытания. С каким же облегчением она тогда узнала, что у нее нет дара, что в ней ни капли этой жутковатой магии. И это еще до того, как Индиго хоть что-то стала смыслить в ней.
Еще больше она порадовалась, узнав, что магия не проявилась у ее собственных драконят.
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А, – завопила Ясноводица, маленький зеленый дракончик, и яростно замолотила лапками по воде. – НЕ ДОСТАТЬ! НЕ ЛОВЯТСЯ! ДУРАЦКИЕ РЫБЫ!
– Помнишь поговорку про терпение? – сказала Индиго, нежно погладив ее по головке. – Надо ждать, ждать, ждать, а потом хватать.
– Я ЖДАЛА-А-А! – прокричала Ясноводица. – Ждала, ждала и НАПАЛА! А рыба взяла и УПЛЫЛА-А-А-А-А.
– Ну, вот в этом и ошибка. Ты пропустила третье «ждать».
Ясноводица резко замолчала и задумчиво склонила головку набок:
– О-о… А-а… Ясно. Ну ладно, рыбы! Теперь держитесь!
Она с плеском ускакала прочь, перепрыгивая через крабов и сыпля песок в ямку, которую копали ее братья.
– Р-р-ра-а-ар! – закричал Каури. – Давай-ка прыгай подальше отсюда!
– Это я еще НЕ скакала! А вот СЕЙЧА-А-АС!..
Она принялась топать, точно слон, которого одолело головокружение, и сторона Каури обрушилась.
Пока драконята вопили от ярости, позади Индиго из воды вышел Глубин. Он обнял ее, и Индиго как всегда ощутила, что готова пустить корни и остаться тут навеки с ним, и быть счастлива.
– Мне кажется, – сказала она, – что мы не того драконенка навали в честь Ясновидицы.
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – снова взвыла Ясноводица, бросаясь в мелководье и катаясь там в приступе гнева. – У МЕНЯ БРАТ ВОДОРОСЛЕМОРДЫЙ!
Скрывая смешок, Индиго уткнулась мордой Глуби́ну в шею.
– Погоди, вырастет и наберется терпения и мудрости, – сказал он. – Как ты.
– Что-что? Я?! Я ВСЕГДА была спокойной и мудрой.
– Тебе припомнить, как ты в том же возрасте вопила и дергалась? – рассмеялся Глубин. – Я как-то съел последнего лосося за завтраком…
– Не просто съел! Хвалился этим! Я была права, что окунула тебя потом в пруд с карпами!
Каури и Ясноводица уже вовсю боролись в мокром песке. Рядом из ямки высунулся Рябь. Поняв, что кто-то получает внимания больше, чем он, драконенок быстренько выкарабкался и залез на брата с сестрой.
– ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ? – закричала Ясноводица. – А НУ, СЛЕЗАЙ!
– Я тебя-я-я-я люблю-у-у-у-у, – протянул Рябь, тычась в них мордочкой. Позади него из ямки выбрался Пузырек и присоединился к общей свалке.
