Мракокрад - [41]

Глубин выполнял обещание: он держался от Индиго как можно дальше, хотя и чувствовал, будто ему отрезали крылья.

Он разрывался, ведь не стало столь многих: кузенов, дяди, королевы, родителей – о них он горевал сильнее всего – и даже деда… точнее, деда, которого, как он думал, он знал. Но утратить Индиго… Эта потеря казалась ему самой тяжелой.

Индиго стала героем Морского королевства, а Жемчуг сдержала слово: ее немедленно повысили до гвардейца и прикомандировали к отряду, денно и нощно защищавшему саму королеву. Жемчуг редко позволяла Индиго отлучаться… хотя так Глуби́ну было проще избегать ее.

Он месяцами не видел ни сестры, ни подруги, даже издалека. Большую часть времени проводил за учебой в дальней палате Глубокого дворца, в тишине и одиночестве.

Он не знал, как как ему дальше жить.

Три стражницы у входа в тронный зал при виде него грозно ощетинились: взяли копья наперевес и показали зубы. В последнее время на него почти все морские так реагировали. Глубин их понимал. Он ведь не мог предъявить им душу, показать, что она у него все еще есть.

Замерев в нескольких шагах от стражи, Глубин поклонился:

– Королева Жемчуг просила явиться к ней в тронный зал.

Стражницы подозрительно зашептались, потом одна шмыгнула внутрь. Вскоре она вернулась и поманила Глуби́на:

– Ладно, проходи. Но мы следим за тобой, дракомант.

Глубин кивнул и прошел мимо нацеленных в него наконечников, под недружелюбными взглядами.

Жемчуг восседала на троне, окруженная отрядом стражи – воины распределились по зале, отрезав королеву от брата. Жемчуг, конечно же, понимала, что проку от них немного: случись Глуби́ну ожесточиться, он убьет ее, и стража не сумеет с этим ничего поделать. Ему даже видеть ее для этого не надо.

Это все было для вида, часть представления, призванного убедить царедворцев, что королева сильна, уверенна и неуязвима. Придворным нужно было показать силу.

Глубин дал себе зарок, но все же взгляд, против его же воли, заметался по залу в поисках чешуи темного пурпурно-синего цвета.

А вот и она, позади сестры Глуби́на. Опустила взгляд на копье в лапах. Готовая умереть за королеву.

Глуби́на будто накрыло приливной волной: нахлынули воспоминания, тоска и отчаяние – и ему стало трудно дышать. Он вспомнил, как они с Индиго, еще совсем крохами, рисовали, обмакивая коготки в синюю и золотую краски, и топтали друг дружкины свитки, а потом Индиго толкнула его, и он упал, покатился, липкий и довольный, оставляя на рисунках отпечатки в виде золотистых чешуек.

Вспомнил, как долгими часами старательно вырезал для нее того первого дельфина. Вспомнил, как плавал с ней и нырял, заполняя дневник наблюдений за рыбами, пока они не повстречали все разнообразие морской живности. Вспомнил, как Индиго дразнила его за то, что слишком серьезно слушает воспитателей.

Вспомнил, как надевал ей на шею жемчужное ожерелье и как сильно билось ее сердце. Вспомнил, как держал ее, возвращая ей жизнь, и как лил слезы на ее пробитые чешуйки.

«Я бы снова так поступил, – подумал Глубин. – И не раз. Что угодно сделаю, а Индиго спасу. Всю душу отдам, хоть бы она и рассыпалась и сгинула во тьме, если такова цена».

В конце концов Жемчуг оказалась права насчет его чувств к Индиго.

– Здравствуй, братец, – произнесла королева Жемчуг, и он снова посмотрел на нее. Вид у нее был лукавым, как будто она намеренно, для проверки столкнула брата с Индиго, посмотреть, не нарушит ли он обещания.

– Ваше Величество, – поклонился Глубин.

– Посмотри, кто вернулся, – сказала она, махнув хвостом в сторону морского, свернувшегося кольцами в нескольких шагах от трона.

Глубин не сразу понял, кто это. Во время последней встречи кузен Поток шутил и смеялся в компании родных. Не найдя его после резни, все решили, что он был ранен и утонул в океане.

Однако вот же он, живой – только это уже не тот уверенный и веселый кузен Поток, каким его помнил Глубин. Этот дракон исхудал, его трясло, и стоило ему взглянуть на Глуби́на, как он тут же вздрагивал.

– Поток?

– Я н-н-не… я н-н-е… – лепетал кузен.

– Где тебя носило? – встревоженно спросил Глубин. Он сделал шаг к Потоку, но стража преградила путь копьями, а сам Поток отпрянул так резко, что чуть не упал.

– Ни за что не угадаешь, – произнесла Жемчуг, на мгновение став прежней сестрой Глуби́на: она ликовала, зная секрет, неизвестный братцу.

– В соседнем королевстве? – спросил Глубин.

– В Ночном.

Глубин вскинул брови. Это же самое далекое от Глубокого дворца место на карте, и дальше можно было забраться, лишь превратившись в сосульку.

Почему Поток пропадал так долго? Даже на другом конце материка его должны были настичь слухи о новой королеве.

– Я н-не желаю видеть его, – прошептал, закрыв глаза, Поток. – П-прошу, не заставляйте…

– Хорошо, уведи его, – с тяжелым вздохом приказала Жемчуг одной из стражниц, и на один ужасный миг Глубин решил: ну, вот и все, и минуты не довелось побыть в одной комнате с Индиго, их снова разлучают. Что за пытка!

Однако стражница направилась не к нему, а к Потоку: бережно подхватила его под крыло и вывела из залы.

– Поток все это время был… гостем… у королевы ночных, – объяснила Жемчуг, провожая кузена взглядом. – И вот наконец она прислала его обратно с посланием и предложением.