Мракокрад - [13]

– Что? – вскричал Глубин, опустив крылья. – Ну всего одну лозу? Ну пожалуйста.

– У тебя будет еще много времени, напрактикуешься, малец, – твердо возразил Альбатрос. – А вот я – старый мудрый дракон, и тебя совершенно точно учили уважать старших. Нам пора.

Спорить Глубин не решился, хотя так и кипел от разочарования. На обратном пути к Островному дворцу никто не говорил, даже Индиго. Альбатрос приземлился на пляже в оранжевом закатном свете.

– Хорошо позанимались, внучок, – сказал он Глуби́ну, легонько похлопав его крылом по крылу. – Я вижу в тебе огромный потенциал. Мы с тобой составим отличную команду. – Он коротко взглянул на Индиго, которая тихонько стояла рядом с Глубином, роняя в песок капли воды. Она была так близко, что Глубин всеми чешуйками ощущал исходящее от нее тепло. – Не забывай только, что я говорил об осторожности. А пока спокойной вам обоим ночи. До скорого, Глубин.

С этими словами он заскользил прочь в сторону жасминового сада. Как только он скрылся из виду, Глубин топнул по песку и наконец выдохнул.

– Хорошо позанимались? – вскричал он. – Да мы же ничего не сделали! Он все болтал и болтал!

– Да, но когда он прежде с тобой говорил так долго? – напомнила Индиго. – По-моему, это уже хорошо.

– Вот уж нет, – проворчал Глубин. – Я хотел что-нибудь зачаровать. Думал, дед даст мне поупражняться.

– Наверное, это моя вина, – поникнув, предположила Индиго. – Он, похоже, просто не хотел, чтобы ты упражнялся при мне.

– Вряд ли дело в этом. – Глубин сел и стал сгребать хвостом песок в высокий холмик вроде заготовки для песочного замка. – Он и до твоего прихода странно себя вел. Как будто не помнит, каково это – предвкушать что-нибудь этакое…

– Старики, – сказала Индиго, сокрушенно качая головой. Потом добавила в холмик розовых ракушек. – Как думаешь, королева… станет кричать на меня? Или… запретит дружить с тобой?

– Ничего у нее не выйдет, – уверенно заявил Глубин. – Я запечатаю ей пасть.

Индиго хихикнула, но ее тревога так и не прошла. Может, королева Лагуна и ей говорит разные гадости, пытаясь разделить с Глубином?

Обернувшись, он отыскал на берегу выбеленный кусок пла́вника[2]. Подобрал и с широкой улыбкой взглянул на Индиго.

– Даже не думай, – предупредила та, как всегда догадавшись, что у него на уме. – Дед же запретил тебе использовать магию без его одобрения! Ты даже не представляешь, что творишь!

– Нет, представляю, – возразил Глубин. – Одно крохотное заклинание не повредит. Надо только не ляпнуть глупость. – Он ухватился за корягу обеими лапами. – Приказываю тебе, деревяшка, принять форму маленького и милого осьминожки.

Он отложил деревяшку на песок и со смесью удивления и восторга стал следить, как от ее краев отделяются небольшие завитки, за ними – крупные клинышки… Вот, наконец, медленно обозначилась голова, а за ней – восемь резных щупалец.

Несколько минут, и осьминог был готов: размером с лапу взрослого дракона, с гибкими щупальцами и проказливым выражением на морде. Глубин подобрал его и отряхнул от песка.

Такой совершенной резьбы он еще ни разу не видел. Фигурка получилась в точности какой он ее задумывал, хотя прежде, когда пытался резать из дерева когтями, такого не выходило.

– Это тебе, – сказал он, протягивая осьминожку Индиго.

– Ого. – Она осторожно взяла деревянного моллюска. Было видно, как она прячет улыбку; подарок ей нравился, однако она всячески, хоть и безуспешно, старалась придать мордочке неодобрительное выражение.

– Мог бы и когтями вырезать, – заметила Индиго.

– Знаю, но тогда вышло бы не так хорошо.

– Как по мне, у тебя отлично получается. Та белуга все еще у меня.

Вспомнив свой первый подарок для Индиго, Глубин рассмеялся:

– Да ладно, я-то задумывал грациозного дельфина.

Индиго фыркнула:

– Ну, белуги мне все равно больше нравятся. Просто я о том, что для творчества магия тебе не нужна.

– Может, и так, но без нее такого не получилось бы. – Коснувшись когтем головы осьминога, он прошептал: – А теперь оживи и будь самым милым, преданным и послушным во всей Пиррии питомцем.

Осьминог моргнул и уставился темными глазами сперва на него, потом на Индиго. Она ахнула, а моллюск оплел ее запястье щупальцами, словно обнимая.

– И как ты утаишь это от деда? – строго спросила Индиго.

– Это уже моя забота. Ну разве он не восхитителен?

Осьминог еще удобнее устроился на лапе Индиго, и тут уже дракониха не сдержала улыбки.

– Поверить не могу, что ты наколдовал мне питомца, – сказала она. – Какой же ты балбес.

Глубин погладил когтем одно из щупалец. На ощупь оно было деревянное, но при этом теплое и гибкое. Осьминожка с любопытством ткнул его в мордашку.

– Как назовешь?

– Пузырек, наверное, – быстро ответила Индиго. – По нему же сразу видно. Ты ведь Пузырек, да?

Осьминожка с достоинством вскарабкался вверх по ее лапе на плечо, на шею и, наконец, с удобством устроился на макушке, свесив по бокам от головы щупальца.

– Ой, мама, – сказала Индиго. – Надеюсь, осьминожьи шляпки в этом году в моде?

Глубин от смеха покатился и случайно вдохнул песок. Отфыркиваясь, он краем глаза заметил, как Индиго восторженно косится на осьминога.

«Видишь, дедуля? Нашу силу можно употребить и во благо. Осчастливить других.