Мрачный Жнец - [76]

Он сосредоточил внимание на одном главном факте. Кто-то, кто формально является волшебником, попал в беду. Это он мог понять. И это задевало какую-то струнку. А вся прочая ерунда, живой он там или мертвый, может подождать…

Однако ему никак не давала покоя одна мелкая, незначительная деталька.

– …Артур… слетал?…

– Привет.

Чудакулли повернул голову и медленно заморгал.

– Хорошие зубки, – сказал он наконец.

– Благодарю, – ответил Артур Подмигинс.

– И все твои, да?

– О да.

– Поразительно. Насколько я понимаю, ты о них хорошо заботишься, не забываешь чистить.

– Что?

– Гигиена. Очень важная деталь.

– Ну и что вы будете делать? – спросила Людмилла.

– Мы просто пойдем и вытащим его оттуда, – ответил Чудакулли. Что-то странное было в этой девушке. Почему-то все время хотелось погладить ее по голове. – Задействуем нашу магию и вытащим его. Точно, так оно и будет. Декан!

– Йо!

– Мы должны вернуться и вытащить оттуда Сдумса.

– Йо!

– Что? – пришел в ужас главный философ. – Ты с ума сошел?

Чудакулли постарался держаться с достоинством, насколько позволяла ситуация.

– Не забывай, я твой аркканцлер! – рявкнул он.

– Значит, ты, мой аркканцлер, сошел с ума! – ответил главный философ. И чуточку понизил голос. – Он ведь все равно уже мертв, хоть и жив. Ну, ты меня понимаешь… Зачем нам спасать мертвецов? Это даже звучит как-то глупо. Одно другому противоречит.

– Это называется дихотомия, – подсказал казначей.

– М-м, вряд ли, хирургия здесь ни при чем.

– Кстати, разве мы его не похоронили? – осведомился профессор современного руносложения.

– Похоронили. А теперь выкопаем, – отрезал аркканцлер. – Вероятно, это и называется чудом жизни.

– Как пикули, – весело сказал казначей.

Даже члены клуба «Начни заново» озадаченно уставились на казначея.

– Так делают в некоторых районах Очудноземья, – пояснил тот. – Огромные кувшины со специальными пикулями зарывают на несколько месяцев в землю, чтобы там они забродили и приобрели тот приятный, пикантный…

– Скажите, – шепотом спросила Людмилла у Чудакулли, – а волшебники всегда себя так ведут?

– Посмотрите на главного философа. Вот превосходный пример настоящего волшебника, – ответил Чудакулли. – Имеет такую же твердую связь с реальностью, как мясная вырезка из картона. Я очень горд видеть его в своей команде. – Он потер руки. – Итак, ребята, есть добровольцы?

– Йо! Хей! – тут же откликнулся декан, явно пребывавший в каком-то ином, радужном мире.

– Я бы пренебрег своими обязанностями, если бы не оказал помощь брату своему, – сказал Редж Башмак.

– У-ук.

– Ты? Тебя мы взять не можем. – Декан с ненавистью посмотрел на библиотекаря. – В партизанской войне ты ровным счетом ничего не смыслишь. Да, мы настоящие партизаны! Эти… как их… гериллы!

– У-ук! – откликнулся библиотекарь и удивительно емким, исчерпывающим жестом показал, что способен сделать орангутан с самозванной «гериллой».

– Четверых должно хватить, – сказал аркканцлер.

– Сомневаюсь, что удастся научить его смыслу «йо!», – пробормотал декан.

Он снял свою шляпу, – а это волшебники делают только тогда, когда хотят что-нибудь достать оттуда, – и передал ее казначею. Потом оторвал от низа своей мантии узкую полоску, драматически подержал ее на вытянутых руках и повязал на лоб.

– Это часть характера, – пояснил он в ответ на так громко прозвучавший молчаливый вопрос. – Так всегда поступают воины Противовесного континента, отправляясь в бой. А кричать надо… – он попытался вспомнить книгу, которую читал очень давно. – Э-э… Бонсай. Да. Бонсай!

– А я думал, что это означает обрезку деревьев, чтобы сделать их маленькими, – язвительно усмехнулся главный философ.

Декан замялся. Если уж на то пошло, он и сам был не очень уверен, что все правильно вспомнил. Но настоящий волшебник никогда не отступает перед лицом какой-то там неуверенности.

– Нет, это определенно был «бонсай», – сказал он, еще немного подумал, и тут лицо его просветлело. – И это часть бусидо. Ты все перепутал! Это не деревья, а бусы. В прошлом вместо ленты на лоб они повязывали бусы. Да, есть смысл, если задуматься…

– Но ты не можешь вопить свой «бонсай» здесь, – сказал профессор современного руносложения. – У нас абсолютно другая культура, другое наследие. Здесь это будет бесполезно. Никто не поймет, что ты имеешь в виду.

– С этим я как-нибудь справлюсь, – успокоил его декан.

Он заметил, что Людмилла стоит с открытым ртом.

– Обычная беседа волшебников, – заверил он ее.

– Правда? – неуверенно спросила она. – А мне бы и в голову не пришло…

Аркканцлер уже выбрался из тележки и сейчас задумчиво катал ее взад-вперед. Как правило, свежая мысль достаточно долго укоренялась в его мозгу, чувствуя себя там не очень уютно, но Чудакулли инстинктивно чувствовал, что этой проволочной корзинке на четырех колесах можно найти массу полезных применений.

– Так мы идем или весь вечер так и проторчим здесь, бинтуя головы? – спросил он.

– Йо! – рявкнул декан.

– Йо? – попробовал Редж Башмак.

– У-ук!

– И это было «йо!»? – подозрительно осведомился декан.

– У-ук.

– Ну… тогда ладно.

Смерть сидел на вершине горы. Гора эта не была особенно высокой, не слишком отвесной и не такой уж мрачной. Голые ведьмы не слетались сюда, дабы устраивать свои шабаши. Если уж на то пошло, ведьмы Плоского мира крайне редко снимали свои бесчисленные одежды, а если и снимали, то не больше, чем это было необходимо для бизнеса.