Можно всё - [21]

Сидя в автобусе, я открыла страницу и прочитала: «Даша, мир ждет тебя опять. И пока ты едешь на запад, знай: часть тебя останется здесь, в моем сердце. Не забывай, чего ты ищешь, и, как всегда, ЛОМАЙ СТЕНУ! Линкас». Я закрыла блокнот, облокотилась лбом о стекло и с улыбкой уставилась в даль. Мир действительно ждал.

Глава 6 Мемфис, Теннесси

Поздно ночью я вышла на конечной вместе с парочкой оставшихся в автобусе людей. Моя «серая борзая», разворачиваясь, навернула прощальный круг и исчезла в темноте, оставив меня одну. Остановка была единственным освещенным зданием на километры вокруг. Было непонятно, в какую сторону вообще двигаться. Казалось, что там, за лучами света, поджидает что-то плохое. Общественный транспорт если и был, то уже не работал. В конце концов большая афроамериканка за кассой вызвала мне такси до дома моего нового хоста. Я вспомнила о поиске дома немного поздно, но это все равно ничего бы не изменило, потому что во всем Мемфисе было всего два каучсерфера. Один не отвечал, поэтому пришлось согласиться на второго. У него была всего одна фотография, где он идет по полю, и сложно было судить о том, что это за человек. Все, что я знала, – что ему явно за тридцать и что он фотограф. Взамен на ночлег он попросил меня поучаствовать в фотосессии. Я ответила: «Конечно, только если мне не придется раздеваться». Дальнейшую картину я буду помнить всю жизнь. Такси довезло меня до совершенно неосвещенного района. На улицах не было ни души. Единственный пучок света падал из окон одноэтажных домов, наполовину скрытый ветвями деревьев. Выглядело зловеще, как в сказках братьев Гримм. И вот из этой темноты, отодвигая перед собой ветки, к такси выходит какой-то мужик, сильно хромая на одну ногу, согнувшись как горбун, в старой соломенной шляпе с длинными полями и торчащим из-под нее хвостиком. Его лицо и голос были не менее пугающими. С длинным острым носом, за которым прячется рот, он смотрел дикими, выпученными глазами, как стервятник, и говорил высоким скрипучим голосом, как Баба-яга из советского кинофильма. Но бежать было некуда. Негр получил с меня двадцатку и, скрипя колесами, угнал подальше из этой жопы. Кажется, даже ему стало страшно. Мужик взял мой чемодан и молча покатил его в дом. Заходим в помещение: все стены черные, света почти нет, горят только свечи и какой-то неон. На стенах висят портреты кукол без глаз, чучела ворон, ветки и черные сетки. Играет зловещая музыка, где кто-то читает молитвы – кажется, на латыни. В темноте на меня сверкнули две пары глаз. Это были кошки. Они наблюдали за мной, не двигаясь. Сказать, что я пересрала, – ничего не сказать. Он сказал, что я могу спать на полу, и напомнил о плате за ночевку, а именно о фото- сессии.

– А, да, конечно… Что, прям сейчас?

– Ну, я так понял, ты всего на пару дней, лучше не откладывать. У тебя есть что-нибудь сексуальное – ночнушка, например?

– Есть… А что мы будем снимать?

– Пойдем, я покажу тебе зал.

Мы зашли в соседнюю комнату, стены которой были полностью завешаны черной тканью, а по всему полу была разбросана жухлая листва. Специальный аппарат выпускал дым, как на концертах.

– Ты ляжешь вот сюда… Оденешься в костюм монахини и будешь звонить в прошлое по этому аппарату, – он ткнул пальцем на доисторический телефон с барабаном для набора цифр.

Он объяснил, что эта фотография будет одной из серии чего-то там и будет участвовать в выставке. Короче говоря, где-то в Нэшвилле висит огромная фотография, где я сижу замотанная в черное, с телефонной трубкой в руках, жопой на сухих листьях и в дыму. Затем он попросил меня подписать бумаги о том, что я разрешаю ему использовать эту фотографию в своих целях и отказываюсь от своих прав на нее. В ту ночь я лежала в спальнике на полу, и пока кошки этого маньяка втихаря ссали в мою кожаную сумку, прикидывала, зарубит он меня топором прям здесь или логичнее будет вывести меня на улицу, чтобы не пачкать ковер.

Но, несмотря на все странности этого персонажа, убивать он меня не собирался и на следующий день даже любезно довез до дома Элвиса. Правда, все то время, что мы ехали, он периодически издавал странные птичьи звуки. Когда я спрашивала, зачем он это делает, он говорил, что не понимает, о чем это я, но уже через несколько секунд снова начинал курлыкать. Псих.

Дом Элвиса не мог не впечатлить… Кабриолеты, золотые костюмы, роскошный особняк… И бесконечный коридор, увешанный платиновыми дисками… Не думаю, что кто-то может похвастаться коллекцией больше этой. Я шла по коридору, вглядываясь в надписи на каждом диске, и меня охватывало чувство восхищения и тоски. Что делать, когда у тебя столько признания? Куда уже стремиться? С таким количеством поклонников оставалось только пить шампанское на небесах, так почему же ты все еще здесь? Глядя на все неоправданные, ненужные изыски его дома, я понимала: он просто не знал, что еще делать со всем этим признанием и деньгами. Я всегда считала знаменитостей скорее святыми мучениками, чем счастливчиками. Никто из нас не был в их шкуре, так как можно уверенно полагать, что быть ими здорово?