Можно дойти пешком - [9]

- Прощай... сын, - сказал он.

Через мгновение он уже исчез. За спиной у Мартина тихо пришла в движение карусель. Огни были погашены, ни единого звука не раздавалось, только смутные силуэты коней перемещались по кругу. Мартин ступил на карусель, когда она двинулась в свой круговой путь, - безмолвный табун деревянных скакунов с нарисованными глазами, ночной быстроногий табун. Карусель обошла полный круг, затем стала останавливаться. На ней никого не было. Мартин Слоун исчез.

Мартин Слоун вошел в аптеку. Это была та самая аптека, которую он помнил еще мальчишкой, но внутри она ничем не напоминала ту, разве что кроме общих очертаний да лестницы, что вела к кабинету на антресолях. Теперь здесь было светло и весело от разноцветных полосок флюоресцентных трубок, оглушительно играл сверкающий огнями музыкальный автомат, замысловатый сатуратор с газировкой блистал хромированными частями. Было полным-полно старшеклассников, которые танцевали под эту громкую музыку или увлеченно листали журналы для подростков в уголке возле окна, выходящего на улицу. Аппарат для кондиционирования воздуха источал прохладу. Мартин пробирался сквозь сигаретный дым, сквозь рев рок-н-ролла, сквозь смех подростков и их подружек, оглядываясь в поисках хотя бы чего-нибудь, что было бы ему знакомо. Молодой продавец газировки улыбнулся ему через стойку.

- Привет! - сказал он. - Что бы вы хотели?

Мартин уселся на кожаное сиденье хромированного табурета.

- Может быть, шоколадную содовую с мороженым, а? - сказал он парнишке за стойкой. - Мороженого три шарика.

- Три шарика, - повторил парнишка. - Сейчас я вам это мигом все сварганю. Будет первый класс! Тридцать пять центов. Ладно?

Мартин улыбнулся не без грусти.

- Тридцать пять, говоришь? - взгляд его снова обежал помещение. - А что старый мистер Уилсон? - спросил он. - Был когда-то здесь владельцем.

- А, он умер, - ответил парнишка. - Давным-давно. Лет пятнадцать назад, а может, и двадцать. Какое вам мороженое - шоколадное, ванильное?

Мартин не слушал его.

- Ванильное? - повторил парнишка.

- Я передумал, - сказал Мартин. - Я, пожалуй, не стану брать эту содовую. - Он стал подниматься с табурета и едва не упал, потому что его правая негнущаяся нога на момент оказалась в неловком положении. Табуреты эти не для таких ног деланы, - заметил он с горестной улыбкой.

Парнишка за стойкой поддержал разговор:

- Уж точно. А вас это что - на войне?

- Что?

- Ногу. Вас на войне ранило?

- Нет, - задумчиво ответил Мартин. - По совести сказать, это я свалился с карусели, когда еще совсем клопом был. Потом неправильно срослось.

- Карусель! - щелкнул пальцами парнишка - Слушайте, я же помню эту карусель. Ее сломали несколько лет назад. - Он улыбнулся доброй улыбкой. Но уж было поздно, как я полагаю, а?

- Как это? - спросил Мартин.

- Я хочу сказать, вам-то уж было все равно. Запоздало.

Мартин медленно оглядел аптеку.

- Очень запоздало, - тихо сказал он. - Для меня очень запоздало.

Он снова вышел наружу под горячее солнце. Жаркий летний день - 26 июня 1959 года по календарю. Он прошелся по главной улице и вышел из городка, направляясь к заправочной станции, где он так давно оставил свою машину, чтобы ей сменили смазку. Он медленно шагал по пыльной обочине шоссе, чуть приволакивая правую ногу.

На заправочной станции он расплатился, сел в автомобиль, развернул его и поехал назад, к Нью-Йорку. Лишь один раз он оглянулся через плечо на щит с надписью: "Хоумвуд, 1,5 мили". Надпись обманывала. Это-то он знал. Хоумвуд был дальше. Гораздо дальше...

Мужчина высокого роста в костюме от братьев Брукс, сидящий за рулем красного "мерседес-бенца", задумавшись, сжимал руль, направляясь на юг, к Нью-Йорку. Он не очень хорошо представлял себе, что ждет его в конце путешествия. Он знал только одно: кое-что он открыл для себя. Хоумвуд. Хоумвуд в штате Нью-Йорк. До него нельзя дойти пешком...