Мозгоеды на Нереиде - [19]

— А тебе не мешает, что это — тоже программа?

Голос ровный, но вовсе не обязательно быть киборгом, чтобы расслышать в нем горечь.

— Я ведь Bond. Мы умеем быть милыми и… умелыми. Мы умеем нравиться, втираться в доверие. Тебя это не…

— Т-с-с-с! Ты — это ты. Я люблю тебя таким, какой ты есть.

Горький смешок.

— Ну да. И это тоже Bond’ы умеют, куда там Irien’ам… Очаровал девочку, бездушный негодяй с процессором вместо сердца… Это ведь тоже всего лишь программа, понимаешь? Что я вообще могу тебе дать, кроме неприятностей и дурацких программ?

— Программа, не программа — какая разница? Ты — это ты. Поцелуй меня!

Наверное, это неправильно, когда просто констебль отдает приказы старшему констеблю, причем в управлении полиции, в служебное время и в такой повелительной форме. Наверное, это неправильно, когда старший констебль подчиняется просто констеблю. Наверное, это нарушение субординации и может плохо сказаться на дисциплине. Наверное, это неправильно — в общем и целом.

Но единственно правильно здесь и сейчас.

Шорохи. Сбивчивое дыхание. И все остальное, конечно же, как было приказано. Есть такие приказы, против которых даже киборги ничего не имеют. Даже сорванные на весь процессор.

Пауза. Долгая.

Потом нейтрально-задумчивое:

— Твоя семья будет против. Вероятность… высокая.

Уже без особых эмоций и горечи, просто в качестве констатации факта: просчитал, взвесил, вычислил наиболее вероятную поведенческую реакцию. Дэн и сам так сделал бы, но для точного прогноза не хватало информации: он ничего не знал про семью констебля Флавье. Бонд по имени Джеймс — знал. И мог прогнозировать с большей точностью. Если родные будут против — это серьезное препятствие, его нельзя не учитывать.

Ответом был тихий смешок.

— Ага. Как же. — Констебль Флавье, если судить по голосу, никакого особого препятствия не видела. — Я тут как раз на прошлые выходные летала в гости к папе. Ну и поплакалась ему, что влюблена в тебя по уши, а ты и не замечаешь. Я и раньше ему про тебя рассказывала, а тут как-то накипело, ну и… А папа сказал: «Если не дурак — заметит. А если не заметит — то зачем он нам в семье нужен, дурак такой?» А ты — заметил…

Она вздохнула, довольно и немного лукаво. И задышала уже ровнее. Дэн отчетливо это слышал. И так же отчетливо слышал, что дыхание это одно. Словно там, за стенкой, был только один человек, констебль Флавье, и вовсе не было никого другого. Или словно этот другой забыл, что такое дышать и как это делают.

Улыбка Дэна стала кривоватой, понимающей и не слишком веселой. Да, старший констебль Джеймс Бонд, вот так это и бывает, а ты и не догадывался, верно? Знал из словаря, что такое семья, конечно же знал, ты же Вond, не мог не знать. Но и мысли не допускал, что это может иметь к тебе хоть какое-то отношение. Ты ведь киборг, какая у киборга семья? Мать моя «DEX-компани» разве что, как ты сам недавно сказал, та еще семейка, лучше уж совсем никакой. Лучше одному. Да и привычнее, спокойнее, проще.

И вдруг до тебя доходит, что ты уже не один, что стал для кого-то своим, что тебя уже приняли. Всего, целиком, со всеми заморочками, проблемами и недостатками. Ничего толком не спросив, не выставив никаких условий и требований, просто по умолчанию, просто потому, что а как же иначе…

От такого действительно можно зависнуть. Ну или в приступе отчаянной паники уйти за процессор и начать притворяться настоящим киборгом…

Хотя… Этот Джеймс все-таки Бонд, и есть надежда, что до такой жуткой глупости он все-таки не допаникует.

Эпилог Второй визит Мозгоедов, или Еще немного местных достопримечательностей

— Никогда бы не подумал, что тебе может понравиться такое, — сказал Дэн, задумчиво разглядывая напарника. Смотрел он на Теда снизу вверх и с легкой иронией, чуть вывернув и склонив к плечу голову.

Пилот расположился на бухте швартовочного каната, держа в одной руке длинную удочку, а в другой — только что открытую бутылку светлого нефильтрованного, и выглядел при этом довольным до неприличия. Они сидели на служебном дебаркадере у самой воды, в тени высокого борта основной платформы. Было очень жарко (даже в тени), сонно и безветренно, пахло солью, нагретым железом и водорослями, тишину нарушали лишь редкие ленивые шлепки волн по ржавому днищу понтона да далекие крики качаек.

— Мне всегда казалось, что ты любишь куда более активные виды отдыха, чем дремать с палкой в руках на берегу какой-нибудь лужи.

Но смутить Теодора Лендера не удавалось даже ньюколорадским жукоидам на ферме его папаши, куда уж там рыжим навигаторам.

— Ха! — сказал он и сделал удочкой замысловатое движение, то ли салютуя, то ли намереваясь хлестнуть по воде. — Во-первых, это не берег, а понтон. Во-вторых, не лужа, а океан. А в третьих — зато я люблю пиво!

В доказательство последнего утверждения он сделал большой глоток из бутылки и удовлетворенно выдохнул.

— Эт правильно, эт верно! — задребезжал Старикашка Пью, то ли подхихикивая, то ли просто откашливаясь. — Эт я уважаю, когда молодежь, значитца, тож, над понимать, уважает!

Он быстренько добулькал свою бутылку, наклонился и аккуратно поставил ее на понтон в полуметре от тедовской термосумки: вроде бы и ни на что не намекая, но со значением.