Мозг, ты спишь? 14 историй, которые приоткроют дверь в ночную жизнь нашего самого загадочного органа - [22]

Джону снятся сны с повествовательной структурой, истории, развивающиеся, подобно сценарию фильма или сюжету книги, в которой внезапно начинает происходить нечто жуткое. Страх или какая-то другая сильная эмоция приводят к тому, что он пинается или подскакивает, – происходит естественная реакция на то, что происходит у Джона в голове.

Первым делом они решили обратиться за помощью к психологу. Джон поясняет: «В какой-то момент я пошел к психотерапевту, которого порекомендовала подруга Лиз». Судя по всему, этот психотерапевт придерживался фрейдистских взглядов, согласно которым сны – это окно в подсознание и, возможно, являются отражением подавленных мыслей или психологической травмы. «Я провел с ним [с психотерапевтом] несколько сеансов, на которых мы только и говорили, что про тигров: о том, что они символизируют, и все такое, в мельчайших деталях. Боюсь, однако, мне это никак не помогло».

* * *

Если психологического объяснения ночных проблем Джона недостаточно, то может ли у них быть физиологическое объяснение? Как мы уже говорили в предыдущей главе, большая часть наших снов, особенно с повествовательным содержанием, возникают в состоянии так называемого быстрого, или БДГ-сна. Открытие этой стадии сна произошло, как это часто бывает, относительно случайно.

Юджин Асерински, один из первооткрывателей быстрого сна, вспоминает встречу с Натаниэлом Клейтманом – к тому времени уже одним из самых выдающихся исследователей сна в мире – в его небольшом кабинете в Чикагском университете в начале 1950-х. Асерински был студентом, подыскивающим себе исследовательскую работу. Он скромно вспоминает:

«Убедившись, что мой разум представляет собой чистый лист, лишенный собственных идей, Клейтман рассказал историю. Он прочитал в Nature [один из самых уважаемых научных журналов того времени] статью врача по фамилии Лоусон, который утверждал, что во время поездки в купе поезда ему удалось определить момент наступления сна, наблюдая за частотой моргания других пассажиров». Клейтмана смущало заявление Лоусона о том, что с наступлением сна моргание прекращалось не постепенно, а резко.

Асерински же больше смущал тот факт, что Nature вообще взялся за публикацию столь непримечательного наблюдения.

Как бы то ни было, ему было поручено изучить все публикации на тему моргания, тем самым он стал «первым ученым в этой узкой области», и проверить предположение Лоусона на практике. На протяжении нескольких недель Асерински безрезультатно пытался создать устройство, способное регистрировать движения век, в конечном счете он признал свое поражение. Клейтман посоветовал молодому ученому вместо этого понаблюдать за спящими младенцами (Клейтман уже участвовал в исследовании, в рамках которого регистрировались движения тела во время сна у младенцев с помощью прикрепленного к их кроваткам оборудования). Вскоре после этого Асерински, поджав хвост, был вынужден вернуться к своему наставнику, снова с поражением. Он заметил, что у младенцев веки дрожат во сне, даже когда глаза закрыты. Можно ли считать это морганием?

Асерински пишет, используя красочные фигуры речи: «Я месяцами корпел, пытаясь выжать соки из этой исследовательской репы… однако кропотливое, неустанное изучение мельчайших деталей зачастую приводит к феномену „золотого навоза”, когда удается получить стоящий результат». После нескольких месяцев наблюдений он заметил, что примерно каждый час или около того у младенцев наблюдается примерно двадцатиминутный период, в течение которого их глаза перестают двигаться. Спустя какое-то время, приняв участие в создании регистрирующего движения глаз устройства, он начал успешно изучать движения глаз во сне у взрослых.

Асерински стал замечать резкие отрывистые движения глаз у людей, находящихся, казалось бы, в глубоком сне, и эти периоды регулярно повторялись на протяжении всего сна. Однажды в ходе исследования сна у одного из подопытных, судя по всему, начался кошмар во время одной из этих фаз, характеризующихся быстрым движением глаз: он начал стонать и невнятно что-то говорить.

Разбудив подопытного и услышав от него описание ночного кошмара, ученый сделал вывод, что слова во сне и снившийся ему кошмар явно между собой связаны. Тогда он задумался, не связаны ли движения глаз со зрительными образами во сне.

За несколько последующих лет молодой ученый провел бесчисленное количество экспериментов, некоторые – совместно с Уильямом Дементом, еще одним отцом-основателем исследований в области сна. В ходе одного из таких экспериментов он дистанционно наблюдал за сном своего сына и обнаружил, что тому снились сны, когда его будили во время БДГ-стадии.

Асерински отошел от исследований в области сна примерно на десять лет, однако его интерес возобновился, когда он стал свидетелем того, как его сенбернар, подобно псу Золушки, у которого тоже была кличка Бруно, погружается в БДГ-сон, как его тогда называли, демонстрируя повторяющиеся мышечные сокращения. Он предположил, что Бруно раз за разом снился один и тот же сон и что между его мышечной активностью и содержанием сна была какая-то связь. Таким образом, Асерински на исследование БДГ-сна вдохновил его пес, делающий то же самое, что стало проблемой для Джона.