Мозг: прошлое и будущее - [58]
Среди всех стимулов, которые мы, люди, получаем извне, особенно сильно на нас действуют те, которые дают нам другие люди. Мы прекрасно знаем, как мощно влияют на нас окружающие, но все же поистине поразительно, в какой огромной степени это влияние подрывает у нас способность решать за себя. В 1951 году молодой психолог Соломон Аш провел классический эксперимент, продемонстрировавший колоссальное влияние стимулов, которые человек получает от группы равных себе[367]. Аш разбил испытуемых на группы и предложил им выполнить простое задание на зрительное восприятие. Испытуемым показывали карточку, на которой был начерчен отрезок-образец. Затем им давали вторую карточку, на которой были изображены три отрезка, и просили публично предположить, какой из этих трех отрезков равен по длине образцу с первой карточки. Однако испытуемые не знали, что все остальные участники их группы – подставные лица, актеры, внедренные в эксперимент и получившие указания, как следует отвечать на вопрос. В некоторых случаях всем подставным участникам надо было отвечать неверно, хотя правильный ответ всегда был очевиден. В этих случаях ошарашенные испытуемые были вынуждены выбирать между конкретными зрительными данными и единогласным, но явно неправильным мнением окружающих. Как ни удивительно, большинство участников по крайней мере иногда отказывались верить собственным глазам и поддавались давлению окружения. Некоторые испытуемые всегда шли на поводу у большинства, и лишь четверть испытуемых твердо отстаивали свое мнение.
«В сущности, мы обнаружили, что стремление к конформности в нашем обществе настолько сильно, что даже достаточно умные и благонамеренные молодые люди готовы называть белое черным, и это вызывает озабоченность», – писал Аш, подводя итоги эксперимента[368]. Однако конформисты в его исследованиях, вероятно, были вольны действовать независимо не больше, чем одна-единственная рыбка – плыть против всего косяка или антилопа – свернуть в сторону, когда все стадо спасается от хищника. Особым образом влияют на мозг не только неодушевленные стимулы вроде гудков и изображений, но и социальные стимулы вроде человеческих лиц и фигур. Современная нейрофизиология выявила целую совокупность участков мозга, которые, по всей видимости, специализируются на социально важных функциях вроде распознавания человеческой анатомии и обработки человеческой речи; с некоторыми из них мы познакомились в главе 4. Эти участки несколько напоминают сенсорные системы, обрабатывающие более простые данные, – зрение и слух. Их дополняют мощные механизмы формирования и укрепления личных отношений, и поэтому сигналы, которые мы получаем от окружающих, – это всегда выделенные элементы среды.
На первый взгляд между воздействием на наше поведение простых внешних стимулов вроде громкого шума и влиянием на нас поступков другого человека поистине тектоническая разница. В последнем случае мы реагируем в какой-то степени осознанно; например, испытуемые в исследовании Аша оценивали уровень своей уверенности, надежность других людей в той же комнате и свойства стимула и лишь после этого выносили суждение. Однако социальные стимулы не обязательно тоньше громких звуков. Вспомним, как мы инстинктивно реагируем на человеческий крик, плач младенца, улыбку на чьем-то лице или гримасу ужаса. Функциональные исследования мозга показали, в частности, что, когда испытуемые смотрели на эмоциональные выражения лиц, это мгновенно вызывало у них такие же изменения мозговой деятельности, как если бы эти чувства возникали у самого испытуемого[369].
Автоматические по сути поведенческие реакции вызываются и неэмоциональными социальными стимулами. Расхожий пример – заразная зевота, которая засвидетельствована и у людей, и у шимпанзе, хотя ее функции остаются неизвестными[370]. Известен также феномен подсознательного вербального программирования: быстро произнесенное слово влияет на то, как слушатель ответит на последующие вопросы, даже если он не воспринял его на сознательном уровне
