Мозг - [2]

Голос Элен Коэн стал грубым и повелительным. Кэтрин обернулась и нашла вблизи свободный стул. Регистратор подошла к картотечному шкафу и вынула клиническую карту Кэтрин. Потом она исчезла в одной из дверей, ведущих в смотровые кабинеты.

Кэтрин машинально стала приглаживать свои блестящие каштановые волосы, перекинув их через левое плечо. Это был ее обычный жест, особенно в напряженные моменты. Кэтрин была привлекательной молодой женщиной с живыми внимательными глазами серо-голубого цвета. При росте 159 сантиметров она казалась выше благодаря проявляемой ею энергии. К ней хорошо относились ее друзья по колледжу, вероятно, благодаря ее открытости; ее очень любили родители, которых беспокоила уязвимость их единственной дочери в джунглях Нью-Йорка. Но именно беспокойство и чрезмерная опека родителей побудили Кэтрин выбрать колледж в Нью-Йорке — она считала, что этот город поможет выявить ее природную силу и индивидуальность. Вплоть до нынешней болезни все складывалось удачно и она смеялась над предостережениями родителей.

Нью-Йорк стал ее городом и она полюбила пульс его жизни.

Регистратор вернулась и села за пишущую машинку.

Кэтрин исподтишка окинула взглядом комнату ожидания, обратив внимание на склоненные головы молодых женщин, которые тупо ждали своей очереди. Какое счастье, что ей самой не нужно было ждать осмотра. Она с отвращением вспоминала эту процедуру, которой подвергалась четырежды — последний раз всего четыре недели назад. Обращение в клинику было для нее самым трудным проявлением независимости. На деле она предпочла бы вернуться в Вестон, штат Массачусетс, и обратиться к своему гинекологу доктору Вильсону. Он был первым и единственным врачом, осматривавшим ее до этого. Доктор Вильсон был старше работавших в клинике стажеров и обладал чувством юмора, которое позволяло ослабить влияние унизительных элементов этой процедуры, сделав их хотя бы терпимыми. Здесь все иначе. Клиника безлика и холодна, и это, в сочетании с обстановкой городского госпиталя, превращало каждое посещение в кошмар. Но Кэтрин упрямо следовала выбранным путем. Этого, по крайней мере до болезни, требовало ее чувство независимости.

Открылась одна из дверей и появилась медсестра миссис Блэкмен.

Это была коренастая сорокапятилетняя женщина с блестящими черными волосами, стянутыми на затылке в тугой узел. На ней был безукоризненно белый халат, накрахмаленный до хруста. Внешность служила отражением ее идеала работы клиники — строгость и эффективность. В медицинском центре она проработала двенадцать лет.

Регистратор заговорила с миссис Блэкмен, и Кэтрин услышала свое имя. Сестра кивнула и, обернувшись, коротко взглянула на Кэтрин. Наперекор хрустящей оболочке, темно-карие глаза миссис Блэкмен создавали впечатление большой теплоты. Кэтрин вдруг подумалось, что вне госпиталя миссис Блэкмен, вероятно, намного милее.

Но миссис Блэкмен не подошла к Кэтрин и ничего не сказала. Вместо этого она что-то шепнула Элен Коэн и возвратилась в смотровые кабинеты.

Кэтрин почувствовала, что лицо ее краснеет. Она решила, что ее преднамеренно игнорируют; таким способом персонал клиники мог выразить свое недовольство тем, что она хочет показаться своему собственному врачу.

Нервным движением она дотянулась до годичной давности «Домашнего журнала для леди», но не смогла сосредоточиться.

Чтобы убить время, она попыталась представить, как сегодня вечером приедет домой и как удивятся родители. Она уже видела, как войдет в свою прежнюю комнату. Она не была там с Рождества, но знала, что комната будет выглядеть точно такой, как тогда. Желтое покрывало на постели, занавески в тон — все памятные мелочи ее юности мама тщательно сохраняла.

Представив себе успокаивающий образ матери, Кэтрин вновь засомневалась, не стоит ли позвонить и сказать родителям о своем приезде. Тогда они встретили бы ее в аэропорту Логан. Но тогда ей, вероятно, пришлось бы объяснять причины приезда домой, а Кэтрин хотелось обсудить свою болезнь при встрече, а не по телефону.

Миссис Блэкмен появилась вновь через двадцать минут и опять беседовала с регистратором в приглушенных тонах. Кэтрин притворилась поглощенной чтением журнала. Наконец сестра закончила разговор и подошла к Кэтрин.

— Мисс Коллинз? — спросила она с едва заметным раздражением.

Кэтрин подняла глаза.

— Мне сказали, что вы просите свою клиническую карту?

— Да, правда, — сказала Кэтрин, положив журнал.

— Вы недовольны нашим лечением?

— Нет, ничего подобного. Я еду домой показаться нашему семейному врачу и хочу взять с собой полную историю болезни.

— Это довольно необычно. Мы привыкли высылать историю болезни только по запросу врача.

— Я уезжаю сегодня вечером и хочу взять ее с собой. Если она понадобится моему врачу, не хотелось бы ожидать, пока ее пришлют.

— Здесь в Медицинском центре мы так не делаем.

— Но я знаю, что имею право получить копию, если она мне нужна.

Ответом на последние слова было неловкое для Кэтрин молчание. Она не привыкла быть такой настойчивой. Миссис Блэкмен пристально смотрела на нее, как смотрят выведенные из себя родители на непослушного ребенка.