Мозг - [10]

— Это относится и к радиологам.

— Ну, я думаю, программу мы сможем от этого освободить. Это будет зависеть от тебя. Теперь попробуй эту штуку, но сначала включи ее. Думаю, на это способен даже доктор медицины.

— Без сомнения, — откликнулся Филипс, — но, чтобы вставить вилку в розетку, потребуется доктор философии.

— Очень хорошо, — засмеялся Майклз. — Чувство юмора у тебя развивается. Воткнув вилку и включив установку, вставь кассету с программой в центральный блок. Тогда выходной принтер сообщит тебе, когда нужно вложить снимок в лазерный сканер.

— А как с ориентацией снимка?

— Не имеет значения, нужно только, чтобы он был повернут эмульсией вниз.

— О'кей, — сказал Филипс, потирая руки и глядя на установку, как гордый родитель. — Я все же не могу поверить этому.

— Я тоже не могу, — согласился Майклз. — Кто мог подумать четыре года назад, что мы добьемся такого успеха? Я еще помню тот день, когда ты без предупреждения пришел в отделение вычислительной техники и жалобным голосом спросил, не интересуется ли кто-нибудь распознаванием образов.

— И только по чистому везению я натолкнулся на тебя, — откликнулся Филипс. — В то время я принимал тебя за старшекурсника.

Я даже не знал, что это за отдел искусственного интеллекта.

— Везение играет роль в каждом научном достижении, — согласился Майклз. — Но за везением следует масса тяжелого труда вроде того, который тебе предстоит. Не забудь: чем больше снимков черепа ты пропустишь через программу, тем лучше — не только для выявления ошибок, но и потому, что эта программа эвристическая.

— Только не щеголяй разными умными словами. Что значит:

«эвристическая»?

— Оказывается, тебе не нравятся и медицинские термины, — улыбнулся Майклз. — Вот уж не думал, что врач будет жаловаться на непонятные слова. Эвристическая программа — это программа, способная обучаться.

— Ты имеешь в виду, что эта штука будет совершенствоваться?

— Ты попал в точку, — сказал Майклз, двигаясь к двери. — Но теперь это зависит от тебя. И заметь: тот же формат применим к другим разделам радиологии. Поэтому в свободное время, если такое у тебя вдруг окажется, начинай готовить материалы по чтению церебральных ангиограмм. Потом поговорим.

Закрыв дверь за Майклзом, Филипс подошел к рабочему столу и осмотрел установку для чтения снимков. Ему не терпелось немедленно начать с ней работать, но он знал, что этому мешает бремя текущих дел. Как бы в подтверждение этого, вошла Хелен с кипой писем и телефонных сообщений и с радостным известием, что плохо действует рентгеновский аппарат в одном из кабинетов церебральной ангиографии. Филипс неохотно отвернулся от новой машины.

Глава 4

— Лиза Марино? — голос заставил Лизу открыть глаза. Над ней склонилась сестра по имени Кэрол Бигелоу, на лице которой были видны только темно-карие глаза. На волосы была накинута ситцевая косынка, лицо и рот закрывала хирургическая маска.

Лиза ощутила, как сестра поднимает и поворачивает ее руку, чтобы прочесть имя на браслете. Сестра опустила руку и похлопала по ней.

— Готова, чтобы мы привели тебя в порядок? — спросила Кэрол, отпуская ногой тормоз каталки и отодвигая каталку от стены.

— Не знаю, — призналась Лиза, пытаясь снизу заглянуть в лицо сестры. Но Кэрол уже отвернулась со словами: «Конечно, готова.» и двинула каталку мимо белого стола.

Двери автоматически закрылись за ними, и Лиза начала свое роковое путешествие по коридору к операционной № 21. Нейрохирургические операции обычно проводились в операционных с номерами с 20 по 23. При оборудовании этих помещений были учтены особые требования хирургии головного мозга. В них были смонтированы цейссовские операционные микроскопы, замкнутые телевизионные системы со средствами записи и специальные операционные столы. Операционную № 21 окружала смотровая галерея, и именно ее больше всего жаловал доктор Курт Маннергейм, шеф нейрохирургии и заведующий отделением медицинского института.

Лиза надеялась к этому моменту уснуть, но не смогла. Во всяком случае, она, похоже, отдавала себе отчет в происходящем, и чувства ее были обострены. Даже стерильный химический запах казался ей особенно острым. Ей подумалось, что еще не поздно. Можно встать с каталки и бежать. Она не хотела операции, особенно на голове. Все что угодно, только не голова.

Движение прекратилось. Переведя взгляд, она успела увидеть, как сестра скрылась за углом. Лизину каталку, как автомобиль, припарковали на обочине оживленной магистрали. Мимо нее группа людей везла пациента, которого постоянно рвало. Один из санитаров, толкавших каталку, держал его за подбородок, а голова выглядела кошмаром в бинтах.

По щекам Лизы потекли слезы. При виде этого пациента она вспомнила о приближении своего мучительного испытания. Самую основную часть ее существа собирались грубо вскрыть и вторгнуться в нее. Это не какая-то периферийная ее часть вроде ноги или руки, а голова…здесь заключена ее личность и сама душа. Останется ли она после этого тем же человеком?

В одиннадцать лет у Лизы был острый приступ аппендицита. В то время эта операция тоже страшила, но ничего подобного теперешним ощущениям не было. Она была убеждена, что утратит свою индивидуальность, если не саму жизнь. В любом случае, ей предстояло быть разобранной на части, которые люди могли брать и изучать.