Мозаика (книга первая) - [4]

* * *

Первые три дня эль–Неренн отдыхала. Если так можно выразиться. Но книги, которые всегда спасали, словно поссорились с ней. Их невозможно было читать.

Она вспоминала то, что услышала, краем уха у прокурора. Инспектор и кто–то из чиновников прокуратуры беседовали поодаль, вполголоса.

«Говорят, семья Рекенте назначила награду за неё».

Эль–Неренн сжала кулаки, прижала их к глазам. Проклятый «угомон». От него шумит в ушах, плохо слушаются руки и ноги, обоняние отказывает — почти полностью. Чувствуешь себя калекой. Так, вероятно и задумано — это и есть основное наказание. Для неё, эль–Неренн, во всяком случае.

«Она нужна им живой и невредимой».

Зачем живой и невредимой? Закончить то, что хотели?

«Если она исчезнет, с нас сдерут шкуру, инспектор. Спрячьте её, понадёжнее».

Очень надёжно. Если сидеть здесь, не выходя на работу. А если выходить? Кому она сдалась, охранять её? Отправить могут куда угодно.

Спокойно, эль–Неренн. Без паники. Ты сумела сбежать, тебя не стали судить. Нельзя сдаваться.

— Ужин, эль–Неренн.

Привилегия хорошего поведения. Обращаются по имени, не по условному номеру.

Это она, та пожилая охранница. Поднос с ужином. Странно, но пахнет приятно. Может, если бы обоняние действовало в полную силу, всё ощущалось бы иначе.

— Два слова, эль–Неренн.

Альбиноска молча наклонилась к окошечку, хмуро глядя в глаза собеседнице.

— Старуха Рекенте назначила за тебя большую награду. Старайся оставаться здесь. Не выходи на работу в город.

Эль–Неренн смотрела ей в глаза, не меняя выражения лица.

— Правильно, — кивнула охранница. — Никому не доверяй. Но город для тебя — верная смерть.

Эль–Неренн кивнула.

Охранница подмигнула и закрыла окошечко.

Эль–Неренн проглотила ужин, не ощущая вкуса. На душе было отвратительно. Лучше бы уж её оставили в участке. Инспектору, похоже, тоже нравится обмениваться с ней колкостями. Во всяком случае, он не делает ей пакостей. Да. Он — не делает.

Она вытянулась на жёсткой кровати и попыталась уснуть. Но сон не шёл, как она ни старалась.

* * *

Восемь чашек кофе, две пачки табачных палочек. Тигарр сжевал их, под конец ощущая, что ещё одна — и его стошнит. Список имён был длинным, и что–то странное было в нём.

Итак, эль–Неренн. Прибыла с юга; пыталась найти работу в порту. Едва не была продана в «кошечки», едва не была зарезана, едва не… В двух случаях из трёх — Тигарр это выяснил — те, что напали на девушку, тут же погибли. Один поскользнулся на ровном и сухом месте, ударился виском о камень. У другого — кровоизлияние в мозг.

Тоэна он отпустил. Надо ему отдохнуть. Самому тоже не вредно, но — за эль–Неренн тянется очень необычный «хвост». Похоже, заключение Чучельника оказалось верным: девица из важной семьи. Кто–то охраняет её, оставаясь в тени. Она умудрилась влипнуть почти во все мыслимые неприятности. Оказалась в немилости «Мамы Львицы». Напакостила главе дома Рекенте. Двадцать тысяч руэн за её голову — фантастическая сумма. На такую можно год жить, и жить в роскоши. Самой эль–Неренн требуется собрать пятнадцать тысяч, чтобы получить постоянное гражданство. Пока что на её счету лишь девять тысяч. Каждые десять баллов в исправительном учреждении добавляют на счету один руэн.

На сегодня всё. Инспектор запер бумаги в сейф. Продолжу, как только будет время. Надо собрать сведения обо всех контактах альбиноски. Прежде всего — о тех, кто не пережил встречи с ней.

* * *

На четвёртый день в списке заданий обнаружилась работа в самом «зверинце». Просто и бесхитростно — осмотр фруктовых деревьев. На свежем воздухе — очень хорошо.

Эль–Неренн всё ещё оставалась подавленной. Плохо спала. Аппетит стал волчьим, съедала почти всё то, чем тут кормили.

…Всё просто. Осмотреть дерево, занести в список — есть ли больные ветви, что с завязями. Ей достались яблони. Пометить красной краской больные ветви. Поставить отметку в книжечке. Деревьев много, но к вечеру должна успеть. Старайся, эль–Неренн, скоро обед. Потом будет проще. Главное — не думать о времени.

Но думать получалось только и исключительно о времени. Пятый год она здесь. Двадцать первый год жизни. Огромный жизненный опыт — преимущественно, отрицательный. Родилась в год Тигра, под знаком Чаши, в час Огня. Мама говорила — ты станешь знаменитой, Ньер. Тебе будут завидовать …

Мама, мама… Эль–Неренн прислонилась к дереву, закрыла глаза. Минуты через три стало легче.

Не с кем поговорить в этом проклятом учреждении — только с отражением в зеркале. А она терпеть не может зеркал. Страшно смотреть в собственные глаза — после этого всю ночь мучают кошмары.

Он попытался подойти незаметно. Эль–Неренн положила книжечку наземь, поставила ведёрко с краской рядом. Обернулась.

Высокий, светловолосый, с неприятным лицом — шрам на горле, водянистые светло–зелёные глаза. В мундире охранника. Очень светлая кожа. И запах… даже сквозь «угомон» его запах наводил на неприятные мысли.

— Что случилось? — вежливо осведомилась эль–Неренн.

— Привет, Привидение, — оскалился вновь подошедший. — С тобой хотят поговорить очень влиятельные люди. Просили меня помочь.

Привидение. На себя бы посмотрел!

— Часы посещений — с двух до пяти, по средам и пятницам, — отозвалась девушка. — Пусть приходят.