Мозаика еврейских судеб. XX век - [18]

Замечательные иллюстрации Лидии Эйдус к «Процессу» прежде всего естественны. Их принимаешь, как будто знал давно. Цитаты из романа под ними подчеркивают строгое следование тексту. Художник стремится не к самовыражению во что бы то ни стало, не к созданию мира, автономного от прозы, но к тому, чтобы показать нам, как все это происходило с беззащитным Йозефом К. Уныло-протокольному психологизму романа и безумию его сюжета в иллюстрациях Л. Эйдус соответствуют точная композиция и сознательная простодушность рисунков пером на почти монохромном, неброском, зыбко-шероховатом фоне — он подчеркивает бред и неотвратимость происходящего с несчастным господином К.

Технические обстоятельства определили формат книги и размер напечатанных рисунков (их пришлось заметно уменьшить против оригиналов), а также расположение их блоками по четыре. Наверное, это не лучший вариант — увы, не все во власти художника…. Осенью 2000 года в Иерусалиме в известном теперь по телерепортажам квартале Гило мы сидели с Эйдусами у издателя книги — он варьировал на компьютере тон рисунков. Начался обстрел — нестрашный, потому что к этому там уже привыкли. Израиль — маленькая страна, созданная упорным трудом его народа. Если задуматься, эта война кажется таким же бредом, как процесс Йозефа К.

Ну, а в 2002 году в Петербурге состоялась большая выставка графики, живописи и гобеленов Лидии Эйдус; в следующем году в Иерусалиме вышел альбом ее иллюстраций к произведениям Кафки (к «Процессу», «Замку» и рассказам)…

Л. Эйдус. Иллюстрация к прозе Ф. Кафки

Обложка книги Л. Эйдус

(Иерусалим, 2003)

III Максим Литвинов Анна Ларина-Бухарина

Максим Максимович Литвинов

В июле 1876 года в городе Белостоке, который теперь Польша, а тогда был Россия, в семье весьма среднего достатка родился мальчик Меер Валах. В мировую историю XX века ему суждено было войти под именем дипломата Максима Максимовича Литвинова. В общей сложности он прослужил на дипломатическом поприще меньше 30 лет, но в истории века эти годы были наполнены событиями столь радикальными, что год можно считать уж никак не меньше, чем за два.

Биографию Литвинова выигрышно было излагать в послесталинское, «оттепельное» время. Его биограф З. С. Шейнис, собравший огромный материал, в шестидесятые годы написал о Литвинове книгу, которой 20 лет не давали хода, хотя она не содержала никакой политической крамолы. У книги был личный враг, и он имел конкретное имя: А.А. Громыко. Этого человека, волею случая и кадрового голода после массового отстрела дипломатов литвиновской школы, приняли в 1939 году на службу в Народный комиссариат иностранных дел и вскоре послали в США, где во время войны он служил под началом Литвинова. Тогда-то он и получил исчерпывающую письменную характеристику: «Тов. А.А. Громыко к дипломатической службе непригоден». Если б это заключение было ошибкой, Громыко еще мог бы его простить Литвинову, но, поскольку это была чистая правда, его ненависть не остывала до гробовой доски — больше сорока лет…

Сейчас трудно представить, что были такие времена, когда советскую дипломатию в мире уважали, — это было в эпоху Литвинова. То, что пришло ему на смену: тупой исполнитель злой воли Сталина Молотов, откровенный мерзавец Вышинский, серый, как мышь, Громыко, лучший друг Саддама Хусейна Примаков, весь этот цинично серый паноптикум создал такой исторический фон, на котором фигура М. М. Литвинова воспринимается как колосс. Я не говорю уже о том, в какой партийно-родственный рассадничек превратилась отечественная дипслужба в последние десятилетия — идейных литвиновских интеллектуалов навсегда сменили посредственности и циники.

Книга Шейниса о Литвинове по распоряжению Шеварднадзе вышла в свет в 1989 году. Она содержит много любопытных фактов и живой, привлекательный портрет героя — на работе и дома, в семье, но эта книга принадлежит безвозвратно ушедшей эпохе. Дело не только в героико-романтическом описании революционной деятельности. Скажем, Литвинов вместе с Камо закупал за границей и поставлял в царскую Россию оружие — какой здравомыслящий человек может этим восхищаться сегодня, в пору неукротимого международного бандитизма? Дело и в абсолютно некритическом отношении к Ленину и его партии (вся их международная политика 1920-х годов: подтверждение отказа от западных долгов и безвозмездной национализации всей зарубежной собственности, демагогический призыв к всеобщему разоружению — в книге, по сути, не обсуждается)… Конечно, нельзя не признать, что поставленные ему задачи Литвинов решал блестяще и в итоге добился признания СССР большинством западных стран. Последними были США: в 1933 году Литвинов установил личные добросердечные отношения с Рузвельтом, что оказалось до крайности полезным в 1941-м. Но исторический вес этих побед сегодня заметно поусох.

Еще более сомнительна и позиция Литвинова (как и Луначарского) в делах партийных — он абсолютно сторонился всех идейных схваток, занимался только своим конкретным, с этими схватками не связанным, делом. Вместе с тем, признавая политические реалии (власть Сталина), он считал, что Сталин не знает и не понимает Запада («Восточных шейхов он перехитрит и обведет вокруг пальца, но Запад — не по нему…» — это его слова Эренбургу). А в 1937-м однажды Литвинов не вытерпел, позвонил Сталину и поехал в Кремль, но Сталин его жестко срезал: «Товарищ Литвинов, вы можете ручаться только за себя»…