Мозаичная ловушка - [12]

Фиаско Саманты рикошетом ударило по ее амбициозной матери, которая привыкла считать свою дочь самой гениальной и красивой в мире и часто пафосно повторяла: «Ни один преподаватель в ее дурацкой школе не стоит и слезинки моего ребенка!» Она страшно переживала и, ежевечерне обсуждая с мужем сложившуюся ситуацию, пришла к выводу, что в девочке необходимо поддерживать боевой дух, апеллировать к силе ее характера и призывать дочь быть сильной, стойкой и бороться за свое место под солнцем. В конце концов, в жестоком мире кино и телевидения слабым делать нечего! Теперь почти каждый день за ужином она не умолкала, проводя доморощенные сеансы убеждения а-ля Дейл Карнеги, – это походило на чтение вслух рекламной брошюры «Как не пасть духом и продолжать верить в себя». Но на три четверти ее красноречие работало вхолостую: Саманта отнюдь не была самодовольной дурочкой и в свои двенадцать с половиной лет потихоньку стала понимать, что степень ее таланта как раз соответствует уровню школьных утренников – в ней, к сожалению, нет той божь–ей искры, которая оправдывала бы излишнюю напористость при штурме кино– и телепродюсеров. К тому же мать уже не являлась для нее абсолютным авторитетом: Саманта, не прогибаясь под ее прессингом, снисходительно выслушивала бодрые увещевания и призывы к борьбе, а потом закрывала дверь в свою комнату и занималась чем угодно, пыталась бренчать на гитаре, ставила любимые записи и громко им подпевала, изучала комиксы, листала журналы для девочек, но только не готовилась к очередному кастингу и заодно не думала об уроках.

Из все тех же журнальных статей о кинозвездах она четко уяснила, что в самом деле начала сниматься слишком поздно.

– Так, – бормотала она, листая глянцевые странички, – Кирсти снялась в двадцати роликах… рекламировала линию детской одежды – ничего себе… а уже в девять лет получила роль в кино. Значит, двадцать роликов она отработала еще до девяти… А красавчик Майкл, лапочка моя обожаемая… Ого, начал сниматься в три года!.. Шесть рекламных роликов, два эпизода, а в четырнадцать уже приглашение в молодежный сериал… Черт, лучше бы я вообще никогда не попадала на телевидение…

Она всхлипывала, шмыгала носом, задумчиво смотрела в украшенное наклейками зеркало, крутя на пальцах дешевенькие колечки, потом яростно отшвыривала журнал и вновь включала музыку на полную громкость.

Больше ради матери (не для того, чтобы утешить ее, а чтобы с подростковой жестокой злорадностью доказать ей собственную несостоятельность) Саманта посетила еще два кастинга. Для рекламы новой коллекции джинсов требовались именно подростки, и у Саманты, безусловно, чисто теоретически были шансы. В коридоре телецентра она с мрачной ненавистью оглядела толпу явившихся сюда хорошеньких стройных девочек, благоухающих всеми сортами духов, поправляющих пышные локоны, жующих жвачку, беспрестанно глупо хихикающих, и сразу же сочла, что не сможет составить им конкуренцию. На самом деле она ничем им не уступала, но неотвратимые изменения, слишком стремительно происходящие в ее организме, заставляли Саманту видеть все в черном цвете. Здесь никто не стал называть ее деткой, с ней поговорили очень вежливо и по-взрослому серьезно, поулыбались и обещали позвонить. Саманта немного воспрянула духом, но звонка не дождалась.

На последний кастинг в своей жизни Саманта пришла уже тринадцатилетней. Это были настоящие кинопробы: для крупнобюджетного фильма-сказки требовалась хорошенькая юная блондинка, во внешности которой присутствовала бы некая неземная «инакость». Перед тем как показываться на глаза всемогущим людям-исполинам из мира кино (по сравнению с ними рекламщики теперь казались мелкими хоббитами рядом с величественными эльфами), стоило подкрасить губы и еще раз напудрить нос. Вибрирующая от волнения Саманта поинтересовалась у какой-то девочки с изумрудными глазами, где находится туалет. Та решила ее сопровождать, по дороге они разговорились, и девочка сообщила Саманте, что в общей сложности насчитывается четыре тысячи претенденток, кастинг идет уже несколько дней и будет идти по меньшей мере неделю.

– Четыре тысячи? – ошеломленно охнула Саманта, остановившись на полпути. – И ты на что-то рассчитываешь?

Девочка пожала плечами:

– А почему нет? Кого-то же выберут. Может, это буду я. А может, ты.

– Ты – может быть, – заявила Саманта, оглядываясь на гудящую толпу в конце длинного коридора. – У тебя глаза сказочные, как у выросшей Дюймовочки. А я… Знаешь, трудно вообразить, что из-за меня остальным трем тысячам девятистам девяноста девяти откажут. Пойду-ка я домой.

– Не глупи! – Девочка взяла Саманту за локоть. – Ты ведь зачем-то сюда пришла? Так хоть попытайся!

– Потеря времени, – пробормотала Саманта, вы–свобождая руку, – четыре тысячи – ты смеешься, что ли? И потом сегодня же пятница, через полтора часа начнется шоу Билли Морено. Я его всегда смотрю и сегодня не пропущу. Больше пользы, чем здесь торчать и без толку надеяться… А тебе удачи!

Саманта развернулась и, не оборачиваясь, направилась к лифту. С мечтой о звездной кинокарьере было покончено раз и навсегда.