Мойра или новый Дон — Кихот - [16]

ПЛАТОША Вы взяли с собой павлина? Ты взял с собой павлина, дорогой Матфей?

АГРОВ Мойра— это не то место, куда нужно что— то брать с собой. Здесь есть все. И павлины, разумеется. Я бы сказал, павлины в первую очередь. Что еще так может порадовать глаз русского человека? И когда наступит час синей птицы, мойра явит его нам. А ты хочешь его видеть теперь?

ПЛАТОША (Энергично) Нет.

АГРОВ Вот видишь, потому он и не является.

ПЛАТОША И Мухи не явятся.

АГРОВ А Мухи явятся.

ПЛАТОША Нет.

АГРОВ В твоих интонациях, любимая Мавра, сквозит уверенность. Откуда это?

ПЛАТОША Простой расчет.

АГРОВ Расчет? Ты говоришь о расчете?

ПЛАТОША Ну да, мы живем, нет, мы существуем здесь больше месяца. А Виталий Михайлович говорил, что жить его супруге осталось неделю, от силы две. Я цитирую дословно.

АГРОВ Ты что же, считаешь дни?

ПЛАТОША Конечно. У меня есть календарь.

АГРОВ Ты, находясь в мойре считаешь дни, несчастная?! Разве это возможно?!

ПЛАТОША ?!

АГРОВ Что ты наделала?! Разве я не говорил тебе, что этого делать здесь ни в коем случае нельзя?! Ты все испортила! Ты погубила, ты погубила их! Разве невдомек тебе, что своими мелочными подсчетами ты каждодневно оскорбляла мойру? Боже мой! (Хватается за голову) Что ты наделала?! Теперь мне все ясно. Теперь мне понятно, почему я за все это время не встретил ни одной синей птицы? Я даже ни разу не путешествовал. Сколько, говоришь ты, времени прошло, четыре недели? И ни одного путешествия! Боже мой!

Пауза.

ПЛАТОША Не путешествовал ты по другой причине.

АГРОВ По какой это другой причине?

ПЛАТОША Ты не можешь путешествовать.

АГРОВ Не могу?

ПЛАТОША Не можешь. И это хорошо.

АГРОВ Это— ужасно! Это— конец!

ПЛАТОША Да нет же. Сам посуди. Ты не можешь путешествовать, только потому что ты не Агров. Это Агров путешествовал, а ты— не Агров. И почему бы это вдруг ты стал путешествовать как он, дорогой Матфей? Ты не пьешь. Ты ни разу не попросил шампанского. Да и синие птицы мерещились Агрову.

АГРОВ Мерещились?

ПЛАТОША Мерещились, любимый, мерещились. Не забывай, что у него с головой. А тебе они как— будто и ни к чему. Ты же не он? У тебя— то голова цела.

Агров ощупывает голову. Улыбается.

ПЛАТОША Ну и зачем тебе павлины? Это— его бред, только его бред, ничей больше.

Пауза.

АГРОВ Красивый бред. Он действительно велик этот Агров.

ПЛАТОША У тебя, дорогой Матфей, это все уже позади.

АГРОВ Величие?

ПЛАТОША И величие тоже.

Пауза.

АГРОВ Жаль. Величие— это такая, такая высокая болезнь.

ПЛАТОША Но, все же болезнь.

АГРОВ Ты хочешь утешить меня, дорогая?

ПЛАТОША Это не пустое утешение, это чистая правда.

АГРОВ Такая же чистая как снег?

ПЛАТОША Как снег.

АГРОВ Ты, как снег.

Пауза.

АГРОВ Я так люблю тебя, Мавра.

ПЛАТОША И я люблю тебя, Матфей.

Пауза.

АГРОВ Ты вновь согрела мне душу. Мне хорошо с тобой.

ПЛАТОША И мне с тобой.

Пауза.

АГРОВ Нет, не Мавра имя твое.

ПЛАТОША Не Мавра?

АГРОВ Нет.

ПЛАТОША А как же звать меня теперь?

АГРОВ Так же как и прежде. Иуда.

Затемнение.

Картина вторая

Мойра. Вечер. У входа в жилище установлена большая металлическая кровать. На ней располагается Виссарион Владимирович. Снег покрывает его. Под кроватью, свернувшись калачиком лежит Платоша.

АГРОВ Видишь ли, Мавра, люди привыкли иметь дело только с тем, что находится на поверхности, а точнее, с тем, что мойра подбрасывает им. Вообще — то, иногда мне приходит в голову, что ничего она им не подбрасывает. Напротив, прячется от них, как ты прячешься под кроватью, как пустырь прячется под свалкой, как свалка прячется под снегом. Прячется потому что люди обладают удивительными и страшными свойствами множества. Когда свойства множества грубо заявляют о себе, и люди скопом меняют внешность, язык, убеждения, мойра как будто цепенеет. Это оцепенение не есть разочарование. Это, скорее, недоумение. Как бы это повнятнее объяснить. Предположим ты сообщаешь человеку, конкретному человеку, что ему нельзя в такой — то день и в такой— то час находиться в таком— то месте. Объясняешь ему, что произойдет, если он окажется там, потому что ты знаешь это наверняка. Объясняешь, что произойдет что— то непоправимое. И вот наступает тот день и тот час, и человек собирается, одевает рубашку, одевает свитер, обувается, причесывается, как будто пребывает в беспамятстве, и ты видишь все эти приготовления, и можешь еще раз напомнить ему, но чувствуешь, что ты онемел, что у тебя нет сил говорить. И в тебе нет злости, мало того, тебе жаль этого человека, но нет сил предпринять что— либо еще. Вот это и называется недоумением. Хочется спрятаться, как прячется великий писатель за маской трагического актера, а трагический актер за маской клоуна.

Пауза.

ПЛАТОША Отпусти меня, дорогой Матфей, мне опять делается страшно. Ну зачем я тебе? Я испорченная, ты даже и представить себе не можешь, насколько я испорчена. Я все время испытываю чувство страха. И от страха совершаю такие поступки…такие поступки…

АГРОВ Ты изменяешь мне?

ПЛАТОША Да.

Пауза.

АГРОВ Черт с тобой, прощаю. Я— великодушный человек. Прощать умею.

ПЛАТОША Мне страшно.

АГРОВ Страх— это прекрасное чувство. Страх— это именно то, что не дает нам окончательно лечь под удовольствие. Лечь и раздвинуть ноги.