Моя золотая Бенгалия - [30]

Сохранилось еще одно негативное явление, связанное со свадьбой — выплата приданого родителями невесты. У служителя шантиникетонского «гест-хауза» Шораджа было три дочери. Он рассказывал мне, что за каждой из них в приданое придется дать не менее 3 тысяч рупий. К тому же устроить три свадьбы, за которые в основном должны платить родители невесты. Но где Шораджу взять эту огромную сумму, если он единственный кормилец него зарплата составляет всего 350 рупий в месяц? Не свободны от этого разорения даже многие довольно обеспеченные семьи — деньги на приданое заставляют их влезать в долги, а иногда даже разоряют. Один преподаватель рассказывал, что он не может выдать свою дочь замуж потому, что самый «дешевый» жених обойдется в 30 тысяч рупий.

Интересные сведения о приданом опубликовала 26 мая 1979 года одна из ведущих газет — «Indian Express». В статье под заголовком «Законы против приданого неэффективны» говорится: служащие Индийской административной службы — представители элиты «стоят» в Карнатаке до полумиллиона рупий, почти во всех других штатах — 100 тысяч рупий; в Гуджарате за сыновей владельца хорошего участка земли надо «платить» 50—100 тысяч рупий. Родители врачей и юристов везде требуют 50–75 тысяч рупий. Эти суммы больше зависят от имущественного положения и профессии жениха, чем от принадлежности к касте. Самый настоящий брахман (естественно, выбравший себе невесту из семьи брахманов) иногда «стоит» 5 тысяч рупий, а богатые «неприкасаемые» за своего отпрыска могут потребовать и в пять раз больше. Вообще, продолжает газета, «эти цены растут или понижаются в зависимости от ’’недостатков» или ’’нрава» будущей невесты. В Карнатаке, например, девушка подвергается тщательному осмотру (в который входит даже проверка голоса и зрения), прежде чем родители жениха назовут свою цену». Под большими заголовками газеты рассказывают о свадьбах, в которых приданое не сыграло никакой роли, а рядом повествуют о том, что бесприданницу в доме мужа третируют.

И все же, повозмущавшись вместе с индийцами над таким явлением, позволим сделать несколько отступлений. Во-первых, так как брак заключается в рамках одной подкасты, деньги, полученные в качестве приданого, не выходят за рамки этой же общественной группы. Во-вторых, эти деньги никогда не тратятся зря, а обычно идут на укрепление экономической основы семьи (хотя их и получает отец жениха).

Завершая свои наблюдения за жизнью женщин в Индии, хочется напомнить, что за последние 20–30 лет многое изменилось. Ведь одно только то, что премьер-министром страны долгое время была женщина, — яркое тому подтверждение. В стране издано несколько законов, охраняющих женщину-мать и вменяющих в обязанность работодателей предоставлять ей время для кормления малыша и выплачивать пособие при рождении ребенка. Один из таких законов предусматривает равную для мужчин и женщин зарплату за одинаковую работу. И хотя предприниматели не всегда и не везде соблюдают эти законы, все-таки влияние прогрессивных организаций и профсоюзов возрастает, а вместе с тем и уверенность, что постепенно женщины добьются еще больших прав.

ВОПЛОЩЕНИЕ МЕЧТЫ Р. ТАГОРА

В 1901 году Р. Тагор открыл свою школу в Шантиникетоне. Среди первых пяти ее учеников был также его сын Ротиндронатх. Учебное заведение называлось «Брахмачарья-ашрам», и в соответствии с воззрениями поэта, свойственными ему в самом начале века, оно должно было воплотить в себе все лучшее, что могли дать методы образования и воспитания в древней Индии. Одновременно эта школа была задумана как альтернатива системе механической зубрежки, характерной для Бенгалии того времени. Поэт хотел, чтобы индийские дети использовали современные методы обучения, но с сохранением национальной специфики.

Возвращение к древним принципам обучения и воспитания в школе в первую очередь выражалось в том, что ученики жили и учились в условиях крайнего воздержания и аскетизма. Ротиндронатх Тагор так пишет об отцовской школе: «Жизнь и учеников и учителей была не столько простой, сколько суровой. Основой всего был идеал брахмачарьи (духовного воспитания и аскетического образа жизни. — В. И). Желтая форма, скрывавшая бедность остальной одежды, два одеяла, являвшихся единственной постельной принадлежностью, вегетарианская пища, которая своим надоедливым однообразием напоминала тюремную, — все это было законом. Никто не носил обувь, даже сандалии, а такая роскошь, как зубная паста и масло для волос, была табу». Надо отметить, что не только описанные в древнеиндийской литературе лесные школы вдохновили Тагора на провозглашение простоты и воздержанности очень важным педагогическим принципом, а также и то, что в условиях Индии гораздо важнее было немедленно открыть побольше начальных школ, хотя бы и без классных помещений и мебели, чем ждать тех времен, когда будет достаточно средств для оборудования учебных заведений европейского образца во всех деревнях.

Поэт писал: «Главная цель учебного заведения не должна выражаться в тренировке ума и тела, чтобы избегать всяких случайностей, а в том, чтобы настроить человека таким образом, когда бы его голос смог слиться в единую симфонию с голосом жизни и вселенной». В другом месте он указывал: «Для достижения совершенства мы должны быть дикарями физически и цивилизованны духовно, надо быть естественными в природе и человечными среди людей». Тагор считал, что деревья, небо, вода просвещают ребенка не хуже школьной парты, книг и экзаменов, поэтому занятия под руководством его и других учителей проходили в основном на лоне природы.