Моя жизнь в футболе - [27]

Наверное, мы с Джоем по-разному понимаем термин «позиционная игра». Он полагает, что это выход на свободное место, старание освободиться от опеки, выбрать позицию поудобнее. Я привык к тому, что «позиционная» означает «с постоянными позициями», то есть зонная.

Бернард Джой стал известным журналистом. На чемпионате мира 1974 года он пришел к нашим тренерам, к ветеранам советского футбола, приехавшим в Мюнхен, чтобы просто поболтать, вспомнить былые сражения. Он приветливо встречал каждого из своих прежних соперников. Мы с Джоем общались более чем дружелюбно. Приятный человек, сухощавый, седой джентльмен с тростью, не по-английски экспрессивный… Как летят годы!

Наконец, 28 ноября, Шотландия, Глазго, стадион «Айброкс». К моменту встречи с московским «Динамо» команда «Рейнджерс» 30 раз завоевывала первенство и кубок Шотландии, 29 раз побеждала сборную Англии, а существовала всего сорок лет. Против нас «Странники» (так переводится слово «Рейнджерс», хотя многие шотландцы в своем варианте усиливают смысловую окраску: «Бродяги») выставили все лучшее, чем располагали. Капитан команды Джон Шоу — защитник с международным именем, вратарь Джерри Даусен — просто национальный герой Шотландии. Центр обороны Янг, центр нападения Джеймс Смит (Большой Джимми) — звезды первой величины на севере этого футбольного острова.

На борту одного из судов, стоявших на реке Клайд, был растянут транспарант «Рейнджерс» — «Динамо» — 10:0». Сотня тысяч зрителей на трибунах. На карту поставлен престиж Шотландии! Мэр Глазго обращается к обеим командам с торжественным и миротворческим напутствием. И — звучит стартовая судейская сирена.

Третья минута матча… Василий Карцев бьет штрафной метров с двадцати. Карцевский «хлыст» — мяч в сетке! 1:0. Уже не сбудется прогноз, написанный на судовом транспаранте.

Двадцать четвертая минута… Проводим свою отшлифованную во многих играх атаку: Сергей Соловьев проносится по левому краю, передает мяч Карцеву, тот — мне, я — снова Карцеву, и вновь его разящий резкий удар. 2:0.

Шотландцы, по-видимому, изучали нас, приглядывались в ходе трех предыдущих матчей. Во всяком случае, наши «блуждания», наш «беспорядок» не явились для них неожиданностью. Игроки «Рейнджерса» старались опекать каждого динамовца вплотную и несколько отступили от зонного принципа обороны.

Большой Джимми подтвердил свою репутацию футболиста европейского масштаба, перехитрив всех наших на штрафной площади, включая Хомича. Счет стал 2:1. А затем произошел новый для нас в ту пору, теперь ставший почти привычным (хотя привыкнуть к этому невозможно) судейский казус. В борьбе за мяч — в рамках правил — потеряли равновесие и упали в штрафной площади «Динамо» два футболиста — наш и шотландский. Арбитр Томпсон без колебаний назначил свободный удар в сторону от наших ворот. Но тут к нему подбежал судья на линии. После переговоров с ним Томпсон принял диаметрально противоположное решение: назначил одиннадцатиметровый удар в ворота «Динамо». Как рассказывают очевидцы, спортивный обозреватель радио Великобритании Клейденинг воскликнул, адресуясь к радиослушателям: «Несомненная несправедливость!»

Хомич уже отразил один пенальти в этом матче. Во второй раз ему это не удалось. Янг выполнил удар безупречно. 2:2.

А в сумме — 19:9. Две победы и две ничьи. Вот таким было наше открытие футбольной Мекки. Ну а затем — поток комплиментов по нашему адресу в английской, валлийской и шотландской прессе. Газета «Ньюс кроникл» предложила: «Было бы жестом вежливости по отношению к «Динамо», если бы гостям предоставили возможность встретиться с командой, действительно представляющей английский футбол. «Динамо» заслуживает того, чтобы мы выставили против него лучшую команду, какую сумеем собрать».

Однако счет 19:9 призывал руководителей английского футбола к осмотрительности: продолжения не последовало.

Мы провели в Лондоне еще несколько безмятежных дней, посетили Британский музей. Национальную галерею, концертный Альберт-холл, Букингемский дворец… Повсюду нас узнавали (впрочем, было бы странно, если бы не узнавали: все мы были в одинаковых желтых ботинках, широких немодных брюках, в выглядевших анахронизмом москвошвеевских шляпах). Нас приветствовали, просили автографы, жали нам руки, расспрашивали.

Но очень манила, звала, владела мыслями Москва. Меня — особенно. Телеграмма, о которой я упомянул, была от знакомой девушки, Валерии Васильевой. Она поздравила меня с днем рождения, адресовав телеграмму с наивной, хотя и обоснованной уверенностью, что послание будет доставлено: «Лондон, команде московского «Динамо», Константину Бескову». Через три месяца после нашего возвращения из английского турне Валерия Васильева стала Валерией Бесковой.

После триумфального (так оно всеми было воспринято на Родине) турне по Великобритании мы, чемпионы СССР 1945 года, прямо скажу, подзазнались. Пишу «мы», так как не отрываю себя от команды. Хотя сам я и тогда понимал: достигнутое, выигранное — еще не индульгенция на все последующие годы, тем более что в 1946 году травмы не позволили мне нормально участвовать в чемпионате страны: из двадцати двух матчей я выходил на поле только в тринадцати, и не всегда на девяносто минут. Потому и забил за весь турнир всего два гола.