Моя жизнь среди кабанов - [36]

26 февраля наступил критический момент. Утром на подкормку не явились три самки. Ночью они покинули стадо, чтобы подыскать подходящее для опороса место. Мы сразу же исключили их из нашего эксперимента. 27 февраля исчезли еще две самки. С этими свиньями ушли также их прошлогодние поросята, вероятно, они сопровождали своих матерей к месту опороса.

Ранним утром 28 февраля, не прикоснувшись к подкормке, неожиданно исчезла из стада четырехлетняя самка, занимавшая в стаде самый высокий ранг. Несмотря на то, что все наши приготовления, связанные с самками низших рангов, потерпели полную неудачу, мы последовали за этой свиньей и нашли ее примерно в полутора километрах от подкормочной площадки, когда она, не обращая на нас никакого внимания, усердно занималась устройством своего гнезда. Для нашего опыта было чрезвычайно выгодным, что опытная свинья выбрала себе место для опороса в светлом сосновом бору с густой порослью. Это была южная сторона холма, где она всегда находила себе укрытие от ветра и одновременно грелась в солнечных лучах. Свинья очень удачно выбрала место для опороса. Светлый лес давал ей возможность хорошо просматривать местность и быстро распознавать любую опасность. Мы нашли подтверждение данным, утверждавшим, что все прошлогодние поросята сопровождают свою мать к гнезду опороса. Со свиньей были две пятнистые самки, не покрытые в период гона, и два самца. Они расположились в 30–40 метрах от гнезда опороса: подходить ближе не имели права. Мы тоже не переступали этой черты, чтобы без нужды не беспокоить свинью. Она наломала чрезвычайно большое количество молодых веток, надергала сухой травы и сложила из них большую груду, достигающую в высоту почти метра. Для того чтобы перевезти эту кучу, потребовалось бы не менее трех — четырех ручных тележек. Примерно через каждые 2 часа самка несколько раз прекращала свою работу, так как у нее появились первые родовые схватки. При этом она продолжала стоять, содрогаясь от конвульсий и держа хвост несколько в сторону. Затем снова поспешно принималась собирать материал для постройки гнезда, который находила в 20–30 метрах от сооружаемого гнезда. Через 3 часа все было готово, и она залезла внутрь своего сооружения. Потом начался опорос, за которым мы вначале не могли наблюдать, так как этому мешали стенки гнезда. Спустя 2 часа, примерно в полдень, когда стало греть солнце, свинья раскрыла свое гнездо.

За это время появились на свет 3 поросенка и, выбравшись из гнезда, затеяли между собой борьбу. Поведение самки изменилось мгновенно. Если перед этим она почти не обращала на нас и на своих прошлогодних поросят внимания, то теперь стала агрессивной.

Свинья требовала теперь соблюдения 30-метровой дистанции между нами и гнездом опороса. Стоило сделать 2 шага вперед, как она немедленно переходила в атаку. Если мы подчинялись ее требованию, свинья тотчас же возвращалась в свое гнездо и успокаивалась. Интересно было наблюдать, что она вела себя с нами точно так же, как се своими прошлогодними поросятами.

Во время съемок гнезда опороса мне пришлось пережить несколько критических моментов. Мой друг находился в 30 метрах за мной и должен был сразу же предупредить меня, как только увидит, что самка готовится к нападению. При работе с кинокамерой у меня был плохой обзор, к тому же мое внимание было сосредоточено в основном на съемках поведения свиньи.

Мне хотелось отснять больше интересных моментов и эпизодов о происходящем в гнезде опороса. Так как съемка производилась с помощью телеобъектива с фокусным расстоянием 300 миллиметров, я использовал для крепления кинокамеры массивный штатив. Предполагалось использовать отснятую киноленту для учебных целей и показа по телевидению, поэтому я старался сделать снимки особенно четкими. Мои опасения, что при нападении свиньи у меня не хватит времени, чтобы перенести съемочную аппаратуру в безопасное место, оказались напрасными — на кинокамеру она не обращала внимания.

Открытие гнезда произошло следующим образом. Свинья, находящаяся там, встала и раздвинула налево и направо двумя равными частями строительный материал, из которого было сооружено гнездо. Если поросята начинали мерзнуть — мать узнавала об этом по их визгу и по тому, что они тесно прижимались к ее телу, — свинья закрывала гнездо. Делала это она с помощью рыла, набрасывая на поросят строительный материал из обеих груд, а затем сама головой вперед осторожно заползала в гнездо.

Во время опороса свинья лежит на боку. Такое положение характерно для многих других видов млекопитающих, например собак. Нам не удалось понаблюдать, как свинья освобождала поросят от эмбриональной оболочки и съедала ее, а также отгрызала у малышей пуповину. В связи с тем, что гнездо было очень высоким, чрезвычайно трудно было вести наблюдения за всеми фазами опороса. Например, мы не смогли увидеть, как выходит плод, — головой или задом вперед. (Гундлах утверждает, что плод идет задом вперед.) Но все же мне удалось установить, что самка после опороса не облизывает своих детенышей. Продолжался опорос примерно 10 часов. Эта четырехлетняя свинья в прошлом году принесла 9 поросят, среди которых 3 имели черно-белую окраску. На этот раз на свет появились 7 поросят и все характерной для кабанов окраски. Сразу же после опороса малыши начали сосать мать, и мне было хорошо видно, что они не соблюдали при этом какого-либо порядка.