Моя жизнь с Драйзером - [34]

В Йеллоустонском парке мы были буквально потрясены обилием представших перед нами подлинных чудес природы: тут были гигантские горные кряжи, красочные каньоны, водопады, гейзеры, горячие источники, ручьи, полные форели, и различные виды диких растений и животных.

В Монтане мы выдержали в течение пяти или шести часов опасную и тяжелую борьбу с размокшей от дождя, вязкой почвой, засасывавшей машину до середины колес. Пришлось ползти в темноте по три мили в час, и колеса все больше облеплялись грязью, затвердевавшей, как глина. Когда мы проделали таким образом около двадцати миль, терпение Драйзера лопнуло, и он впал в самое свирепое состояние духа, заявив со злобой:

– К черту путешествие! Утром мы погрузим машину на пароход и поедем обратно поездом в Нью-Йорк.

В Чикаго мы остановились, чтобы захватить с собой брата Тедди – Рома. Тедди уже давно платил за его содержание в меблированных комнатах средней руки, где жили одни мужчины, но только теперь он впервые получил возможность посмотреть, как тот живет. Его всегда заверяли, что деньги, которые он посылает, расходуются по назначению и брат его окружен уходом и вниманием, но, когда мы увидели Рома, мы были потрясены его видом. Он выглядел совершенно заброшенным: одет в какое-то старье, шляпа от дождя полиняла, сапоги рваные. Он ходил согнувшись, привыкнув принимать униженную позу, и мы заметили, как быстро он состарился.

Ром оставил родной дом, когда ему не было еще двадцати лет, и многие годы вел скитальческую, полную приключений жизнь, связанную с железными дорогами, пока, наконец, не осел в Чикаго. От истощения и отсутствия забот о нем память стала изменять ему, но все же у него сохранилось много воспоминаний о периоде его деятельности на железных дорогах, о семейных делах и некоторых событиях его жизни. Когда его наталкивали на эти воспоминания, он мог с достаточной занимательностью рассказывать о них. Но от него ускользала нить, связывающая все эти события. Он упорно называл Тедди «Полем», возможно потому, что очень любил Поля и помнил о его вошедшей в поговорку щедрости.

Первое, что сделал Драйзер,- это купил для него лечебный корсет, надеясь выпрямить его фигуру. Затем Ром получил новый костюм, новую шляпу, новые ботинки, белье, носовые платки – словом, все, что требуется человеку, чтобы он чувствовал себя принадлежащим к приличному кругу.

Он выглядел необычайно счастливым, сидя на заднем сидении нашей большой машины, когда мы проезжали по Детройту, канадской территории, западной части штата Нью-Йорк, штатам Пенсильвания и Ныо-Джерси. Теперь он почувствовал себя с нами более свободно, стал называть Тедди «Тео», а меня «Элен»; затем вдруг заговорил о матери. Воспоминания о ней навели Тедди на грустные мысли, но он был рад, что ему удалось спасти «заблудшую овцу» из ее стада.

По приезде в Нью-Йорк мы жили под свежим впечатлением от нашей поездки и были убеждены, что страна, владеющая такими богатейшими естественными ресурсами и обширными пространствами необработанной земли, способная достаточно хорошо обеспечить население, в три или четыре раза превышающее ее теперешнее, обладает также неограниченными потенциальными возможностями и может способствовать прогрессу во всем мире. Но контроль над прогрессом, думали мы, должен находиться в руках народа, который пользовался бы его благами, а не сосредоточиваться в руках гигантских монополий.

Мы отвезли Рома к его сестре Мэйм Бреннан, так как она дала Теодору согласие принять Рома в свой дом и заботиться о нем, получая месячное содержание. Хотя Мэйм начинала уже стареть, она хотела сделать это, потому что, по ее словам, не могла примириться с мыслью о полном одиночестве Рома. Решившись взять его к себе, она следовала своему обычному правилу любви и милосердия, и Ром был окружен в ее доме теплом, уютом, имел хорошее питание и, прежде всего участие, в котором он так нуждался. И какой горячий отклик это находило в его сердце! Когда через некоторое время мы заехали к Бреннанам, жившим тогда в Астории, Ром буквально сиял от счастья и производил самое трогательное впечатление. Он рассказывал свои любимые истории из тюремной жизни, и порою в его словах чувствовался незаурядный ум, а когда подчеркивал отдельные места своего рассказа непроизвольным движением густых бровей, он очень походил на представительного епископа. Ром жил у Мэйм до самой своей смерти, наступившей десять лет спустя, когда он был уже на пути к полному выздоровлению.

Глава 21

Летом Тедди вернулся к работе над частью своей автобиографии («Заря»), охватывавшей его юношеские годы. Он проделал большую работу над ней еще много лет назад, но отложил ее, решив, что нельзя опубликовывать столь откровенное описание событий из своей ранней молодости, пока еще живы некоторые члены его семьи. Теперь он снова взялся за эту работу, с тем, чтобы закончить ее; Луиза Кэмпбелл, с которой он был связан по литературной работе в течение ряда лет, приехала из Филадельфии для совместной работы над рукописью,

Время от времени мы бывали на интересных вечерах в Нью-Йорке и его окрестностях. Одним из самых замечательных салонов, посещавшихся нами, был салон мадам Алмы Клейберг, гостеприимной женщины, обладавшей весьма разносторонними интересами и даром соединять в своей гостиной людей различных профессий.